Девочка с пальчик - [3]
На дальней стороне этой расселины и стоят молодые люди, которых мы пытаемся чему-то научить, цепляясь за приметы века, для них уже не своего, – здания, школьные дворы, классные комнаты, аудитории, кампусы, библиотеки, лаборатория, сами знания… – за приметы века и, я бы даже сказал, эры, когда люди и мир были не такими, как сейчас.
В связи с этим – три вопроса.
4. Что передавать? Кому передавать? Как передавать?
Что передавать? Знание!
Издревле и до недавнего времени носителем знания служил сам ученый, аэд или гриот. Ходячая библиотека – вот что такое был педагог, учивший непосредственно.
Постепенно знание объективировалось: сначала на свитках и пергаментах, служивших основой для письма; затем, начиная с Возрождения, в книгах, служивших основой для печати. Сегодня оно объективируется в интернете, служащем основой для сообщения и информации.
Историческая эволюция пары «основа/сообщение» отражает развитие образования. Педагогика пережила по меньшей мере три резких скачка. В эпоху письма греки придумали пайдейю[5]. Вслед за изобретением книгопечатания стали множиться педагогические трактаты. А сегодня?
Что передавать? Знание? Да вот же оно, повсюду в сети, доступное и объективированное. Кому передавать его? Всем? Но сейчас всем доступно все знание. Как передавать его? Никак: дело уже сделано.
Как доступны люди благодаря мобильному телефону, как доступно любое место благодаря GPS, так доступно и знание. Доступно и, некоторым образом, всегда и всюду уже передано.
Разумеется, знание объективировано, но еще и роздано. Не сконцентрировано в одной точке. Как я сказал, мы жили в метрическом пространстве со своими центрами, концентрациями. В школе, классе, кампусе, аудитории собирались люди, учащиеся и преподаватели; в библиотеке собирались книги, в лаборатории – приборы… Теперь знание – референции, тексты, словари, да хоть обсерватории! – можно найти везде, в том числе дома и, того лучше, где бы вы ни были. Откуда угодно вы можете связаться с коллегами или учениками, и они вам с легкостью ответят.
Старое пространство концентраций – то, где я говорю, а вы меня слушаете: только зачем это? – разжижается, расширяется. Мы живем, повторюсь, в пространстве непосредственного соседства, причем в пространстве дистрибутивном. Я могу говорить с вами из дома или еще откуда-то, а вы у себя дома или еще где-то меня услышите. Так что мы здесь делаем?
И не говорите, что ученику не хватает познавательных функций, позволяющих усваивать раздаваемое таким образом знание: его познавательные функции трансформируются вместе с основой и ею самой. Под влиянием письма и книгопечатания память, например, мутировала настолько, что уже Монтень ценил ясную голову выше напичканной науками. И вот эта голова пережила очередную мутацию.
Греки изобрели педагогику (пайдейю) в период появления и распространения письменности; педагогика изменилась в эпоху Возрождения, с изобретением книгопечатания; подобным же образом она кардинально меняется под воздействием новых технологий, новизна которых – только один из десятка-другого факторов, которые я уже назвал и мог бы перечислить снова.
Решительные перемены в образовании, которые постепенно заявляют о себе во всем мире и во всех его обветшалых институтах, затрагивая далеко не только образование как таковое, но и труд, промышленность, здравоохранение, право и политику, словом, всю совокупность наших институтов, ощущаются нами как насущная потребность, но все еще остаются для нас далекими.
Возможно, дело в том, что еще не вышли на пенсию те, кто тащится на полпути между последними стадиями прошлого, спеша провести реформы по моделям, которые давным-давно устарели.
Вот уже полвека я преподаю едва ли не на всех широтах мира, и, всюду, как и в собственной стране, натыкаясь на трещину, о которой было сказано выше, я пережил эти реформы на собственной шкуре. Они – словно гипс на протезе или заплаты на лохмотьях. А ведь под гипсом даже искусственная нога мертвеет, как и залатанная ткань только сильнее рвется.
Вот уже несколько десятилетий мы живем в период, сопоставимый с зарождением пайдейи, когда греки научились письму и доказательству, и с Возрождением, когда возникло книгопечатание и воцарилась книга. Вместе с тем наша эпоха уникальна, ибо одновременно с мутацией технологий происходит метаморфоза тела, меняются рождение и смерть, болезнь и исцеление, занятия, пространство, жизнь, бытие-в-мире.
5. Посвящение
Эти мутации подталкивают нас к изобретению чего-то невероятного, не укладывающегося в старые рамки, которые все еще регулируют наше поведение, работу наших массмедиа, ход осуществления наших проектов, увязших в обществе спектакля. По-моему, наши институты светятся тем же тусклым сиянием, какое, по сведениям астрономов, излучают давно потухшие созвездия.
Почему же это невероятное никак не возникнет? Боюсь, тут не обошлось без вины философов – а ведь я и сам один из них, – людей, призванных предвидеть, какие знания и практики будут востребованы в будущем. Мне кажется, они не справились со своей задачей – погрязнув в сиюминутной политике, проглядели современность.
Наталия Хабарова — родилась в г. Караганде (Казахстан). После окончания Уральского госуниверситета работала в газете «На смену», затем в Свердловской государственной телерадиокомпании — в настоящее время шеф-редактор службы информации радио. Рассказ «Женщина, не склонная к авантюрам» — ее дебют в художественной прозе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу включены избранные повести и рассказы современного румынского прозаика, опубликованные за последние тридцать лет: «Белый дождь», «Оборотень», «Повозка с яблоками», «Скорбно Анастасия шла», «Моря под пустынями» и др. Писатель рассказывает об отдельных человеческих судьбах, в которых отразились переломные моменты в жизни Румынии: конец второй мировой войны, выход из гитлеровской коалиции, становление нового социального строя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шестнадцатилетнего Дарио считают трудным подростком. У него не ладятся отношения с матерью, а в школе учительница открыто называет его «уродом». В наказание за мелкое хулиганство юношу отправляют на социальную работу: теперь он должен помогать Энди, который испытывает трудности с речью и передвижением. Дарио практически с самого начала видит в своем подопечном обычного мальчишку и прекрасно понимает его мысли и чувства, которые не так уж отличаются от его собственных. И чтобы в них разобраться, Дарио увозит Энди к морю.
«Мастерская дьявола» — гротескная фантасмагория, черный юмор на грани возможного. Жители чешского Терезина, где во время Второй мировой войны находился фашистский концлагерь, превращают его в музей Холокоста, чтобы сохранить память о замученных здесь людях и возродить свой заброшенный город. Однако благородная идея незаметно оборачивается многомиллионным бизнесом, в котором нет места этическим нормам. Где же грань между памятью о преступлениях против человечности и созданием бренда на костях жертв?
«Добро пожаловать в овеществленное прошлое виртуального будущего! В этой книжке помещены два эссе, написанные в 1990-е годы, когда Сеть только-только превратилась в существенный элемент повседневной жизни. Сегодня для нас, граждан постиндустриального общества, настолько естественно обмениваться информацией по компьютерной сети с людьми в любой точке мира, что мы об этом даже не думаем. Для двадцатилетних студентов Университета Вестминстера, где я преподаю, Сеть – нечто такое, что было всегда. Это поколение не представляет, как родители вообще ухитрялись общаться и работать, делать покупки и заниматься политикой без компьютеров, ноутбуков, планшетов и смартфонов».
“Не все люди склонны к прокрастинации, и не каждому прокрастинатору способна помочь стратегия упорядоченной прокрастинации, поскольку иногда это свойство является проявлением проблем посерьезнее, а для их решения нужен более глубокий подход, нежели поверхностное философствование. Тем не менее, если судить по моему почтовому ящику, на этих страницах многие смогут разглядеть себя и в результате если не решить свою проблему полностью, то хотя бы испытать облегчение. Нелишним бонусом будет и целый ряд симпатичных понятий, которые можно применить к себе, таких как акразия, горизонтальная организация, приоритетность заданий, синдром незакрытых скобок”.
«Культурная индустрия может похвастаться тем, что ей удалось без проволочек осуществить никогда прежде толком не издававшийся перевод искусства в сферу потребления, более того, возвести это потребление в ранг закономерности, освободить развлечение от сопровождавшего его навязчивого флера наивности и улучшить рецептуру производимой продукции. Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность, тем более утонченными и возвышенными становились ее приемы, пока у нее не вышло скрестить между собой Бетховена с Казино де Пари.
“Я вспоминаю, как впервые услышал о радио. Это были иронические газетные заметки о настоящем радиоурагане, грозящем опустошить Америку. Тем не менее создавалось впечатление, что речь идет не только о модном, но действительно современном деле.Это впечатление затем рассеялось очень скоро, когда мы услышали радио и у себя. Сперва, разумеется, удивлялись, как доходят эти звуковые передачи, но потом это удивление сменилось другим удивлением: что за передачи приходят из воздушных сфер. То был колоссальный триумф техники: венский вальс и кулинарные рецепты отныне наконец доступны всему миру.”.