Девочка, с которой детям не разрешали водиться - [29]

Я думала, что отец изобьет меня, что все будут бить меня, но отец набросился на тетю Бетти, тетя Бетти – на тетю Милли, а тетя Милли – на Элизу, которая в этот момент принесла кекс. Я как пьяная лежала на полу и не могла, к сожалению, попробовать кекса.

Взрослые совсем забыли обо мне, они затоптали бы меня до смерти, если бы мама и господин Клейнерц не вытащили меня из комнаты. Я продолжала молчать и не двигаться. Мне хотелось только одного: чтобы все хорошо кончилось, хотя я уже не помнила, что именно должно было хорошо кончиться и чего я, собственно говоря, добивалась.

Мама расплакалась и решила позвонить нашему врачу Боненшмидту, потому что она думала, что я опьянела или сошла с ума. Тогда я сразу же выздоровела и поцеловала маму. Она уложила меня в постель, мы помолились, а потом пришла Элиза. Мы с ней пели песню: «Я подстрелю оленя в глухом лесу, в косулю запущу стрелу, орла собью я на лету. Я подстрелю оленя в глухом лесу». Больше всего мне нравятся слова про орла. В этом месте мы обе плачем и поем очень громко, совсем как мужчины. Наше пение напоминает мне тогда воинственные крики дикарей и звуки боевых труб.

Но тут вошла мама и спросила: «Почему ты запела такую жестокую песню? Ты ведь любишь животных, – почему ты задумала всех их убить?» Но я никого не собиралась убивать. Мне просто хотелось громко петь, а песню про гордого орла, которого сбивают на лету, я очень люблю. Потом мама сказала Элизе: «Моя золовка получила телеграмму – она вместе с дочерью должна срочно выехать лейпциг-ским поездом. И просит, чтобы вы помогли ей уложить вещи. Я тоже помогу. Вы не очень устали?» – «Что вы, я от души рада помочь им!» – весело ответила Элиза. «Ну, а теперь спи, маленький чертенок, – сказала мне мама,:– но, пожалуйста, не думай, что твой ужасный поступок будет забыт». Потом она собрала вещи жирафы и поцеловала меня на ночь для того, чтобы я успокоилась. «Теперь спи!»

Но я была слишком взволнована и не могла уснуть. Я не переставала думать о жирафе, которая скоро разляжется в спальном вагоне. Спальный вагон – это такая кровать, которая все время едет/.' Интереснее этого нет ничего на свете. Мне так хотелось бы хоть разок прокатиться, в своей кровати – быстро и без остановок, по всем улицам, в гору и под гору, по холмам и долинам. Я представила себе, как я вместе со своей кроватью вылетаю из окна и поднимаюсь все выше и выше, до самых туч. Внизу – дома, огни и поезда с кроватями, которые куда-то едут, в одном из них едет жирафа, а я в своей кровати лечу все дальше и дальше…

ТЕТЯ МИЛЛИ ХОЧЕТ ВЫЙТИ ЗАМУЖ

Все кругом говорят, что тетя Милли перезрела. Она стала невыносимой, и мы от нее никогда не избавимся, если она не найдет себе мужа. Элиза говорит, что у каждой женщины обязательно должен быть муж. У меня тоже когда-нибудь будет муж. Так уж заведено. Мой папа принадлежит моей маме. Дети тоже принадлежат своей маме. Правда, меня тетя Милли не взяла бы даже в подарок, да я и сама не позволила бы, чтобы меня ей подарили, но зато от моего маленького брата, когда он не кричит и не пачкает пеленок, она бы не отказалась. Квартира тоже принадлежит моей маме. Тете Милли здесь не принадлежит ничего, но она ругается, если я что-нибудь сломаю, все время делает мне замечания и ябедничает на меня. С ней просто мучение.

Только что наша Элиза сообщила мне очень важную новость – по объявлению в газете тете Милли присылают на выбор мужей. Об этом никто ничего не должен знать. Тетя Милли держит все в секрете, но Элиза узнала и очень рада. Мы обе мечтаем о том, чтобы у нас забрали тетю Милли. Она дала в газету такое объявление: «По зову сердца! Моложавая сорокалетняя брюнетка, с веселым характером и внешностью Юноны, нежная и серьезная по натуре, любящая природу и имеющая небольшой капитал, хочет внести тепло и ласку в одинокую жизнь честного и материально обеспеченного идеалиста». Элиза говорит, что она не представляет себе, как такая брюзга и скандалистка решается сказать про себя, что у нее веселый характер, но что, возможно, в присутствии мужчин она переменится и станет приветливой и ласковой. Женщины ведь на все способны.

Элиза тоже хочет, чтобы тетя Милли уехала от нас, потому что тетя контролирует ее самым подлым образом и гоняет с утра до вечера. Элиза тайком читает все письма от мужчин, которые присылают из редакции, и рассказывает мне, а я рассказываю господину Клейнерцу из квартиры напротив, а господин Клей-нерц рассказывает моей маме, а та – моему отцу. Никто не верит, что какой-нибудь мужчина польстится на тетю Милли, но весь дом в ужасном волнении и беспокойстве. Тетя Милли накупает себе кофточки и банты, воротнички и специальные стельки от плоскостопия.

Каждому было ясно, что с тетей Милли происходит что-то неладное. В конце концов она сама все рассказала моей маме, потому что господин Лотар Брозе-лиус собирался зайти к нам после обеда в заранее назначенное время для того, чтобы познакомиться с тетей Милли с глазу на глаз. Он написал тете Милли письмо. Судя по письму, он был идеальным одиноким вдовцом, совсем еще бодрым, и богато одаренной натурой.