Девочка с камнем - [22]

Есть от чего вспотеть. В руке зажата немалая сумма — сорок пять рублей шестьдесят копеек — совершенно новенькими деньгами.

Собрать их в первой группе «Е» было не так легко, как, например, в другой группе — «А», где есть бережливые девочки.

Ведь это не просто рубли и копейки… Это укрощенные страсти, это не съеденное мальчиком яблоко, не выпитое ситро; наконец, это шефская гордость, сознание долга и порывы любви к своему советскому флоту.

Даже Костя Трещук, с которым Петя упорно враждовал из-за его двоек по спецтехнологии, был на этот раз необыкновенно щедр. Он дал целых три рубля — ровно столько, сколько стоит билет на новую картину, которой он еще ни разу не видел.

Петя вполне оценил его подвиг.

— В конце концов, — сказал он ему при всех, — и из тебя может выйти человек, если ты этого захочешь.

И комсорг Слава — лучший друг Пети — поддержал его, сказав, что это правда.

Сам же Петя дал на подарок больше других, может быть, потому, что, как казалось ему в ту минуту, у него было слишком мало. Он отдал все, не оставив себе ни гроша, — три рубля шестьдесят копеек.

И теперь — этого не следует скрывать ни от кого — маленький бес, приставший к нему с самого угла, где стоит продавщица с пирожками, мучает Петю потихоньку.

Много соблазнов встречается ему на Садовой.

У самого метро за поворотом стоят продавцы в фартуках и на железных весах отвешивают покупателям яблоки. Молодые девушки в белых халатах, одетых прямо поверх шуб, продают в бумажках мороженое, и над их нарядными ящиками от сухого льда, как от горячего чая, поднимается легкий парок.

Но Петя смеется над бесом и отгоняет его, словно это не старый-престарый бес человеческой слабости, а новорожденный щенок, издающий лишь слабый писк.

Петя смеется над бесом и входит в магазин, где можно купить все для подшефного катера «Ремесленник».

Он поправляет на голове фуражку с молоточками, одергивает на себе шинель, чтобы выглядеть взрослым покупателем. Лицо его приобретает выражение заботы.

Но, собственно говоря, он давным-давно обдумал уже все, что купит подшефным морякам.

Прежде всего они любят бриться. Об этом он догадался не сам. Ему не пришло бы это в голову, если бы случайно в коридоре училища он не подслушал разговора девочек из первой группы «А». Хитрые — они знают все на свете. Они купят морякам одеколон.

И в первую очередь Петя подходит к прилавку, где продают духи. Он хочет попросить одеколона, отличного одеколона для бритья, но все же почему-то медлит.

Как ни мал Петя, все же он знает, что веселая продавщица с накрашенными губами сначала посмеется над ним, ибо каждый может легко посмеяться над мальчиком, который покупает одеколон для бритья.

Но это не удерживает Петю. Его останавливает другое чувство — необъяснимое, невольное, откуда-то из глубины души поднимающееся чувство презрения ко всему, что делают на свете девочки, прежде всего девочки первой группы «А».

И, приподнявшись на цыпочках, чтобы видеть прилавок и лучше убедиться в том, что это чувство не обманывает его, он погружает свои глаза в этот странный мир облитого светом стекла.

Нет, чувство не обманывает его. Зеленоватая жидкость, освещенная изнутри лампочкой, кажется ему ядовитым снадобьем, сваренным таинственной колдуньей. Хрустальные флаконы напоминают ему хищных стрекоз, что глядят на него своими выпуклыми, гранеными, как у всех насекомых, глазами. Одни стоят прямо на своих узких донышках, другие лежат на боку, покоясь в шелку и бархате.

Нет, не это нужно капитану, что стоит на носу корабля и, хмурясь, смотрит на вражеские дымы. Девочки ничего не понимают в жизни!

И Петя отходит от прилавка, крепко сжимая общественные деньги в своем маленьком, но уже потемневшем от труда и железной пыли кулаке.

Затем Петя проходит мимо другого прилавка, где выставлены коробки с табаком и красивые трубки, покрытые резьбой и гладкие, выточенные из корня вереска.

О том, что моряки любят покурить после тяжелой вахты, Петя знает и сам. Да и Костя Трещук сказал ему на прощанье, что если Петя не купит для моряков папирос, то он оторвет ему голову вместе с форменной фуражкой.

И он это может сделать, в конце концов. Но пусть! Пусть!

«А все-таки я его заставлю заниматься спецтехнологией», — с гордостью думает Петя и шагает дальше минуя и этот соблазн.

Учиться!

Теперь-то он знает хорошо, на что он истратит деньги.

Он выходит на улицу и уверенно входит в другой магазин, над которым висит вывеска: «Военно-учебные пособия».

И здесь, пусть не в такой роскоши и красоте, находит он тот мир, который кажется ему нужнее всего для маленького капитана подшефного катера.

Со спокойной душой отдает он за книги всю сумму без остатка. И затем, счастливый и очень довольный бежит по Садовой улице обратно, в тот двор, где ждут его цех, и комсорг Слава, и Костя Трещук, и труд, и жизнь — это всеобщее училище, где курсы не имеют сроков.

1948

Андро из Стояновки

I

На итальянский пароход «Компидолио», совершавший рейсы между Бриндизи и Одессой, сел в Бургасе старик-болгарин. С ним был мальчик в толстых башмаках и в рваной куртке из домотканой абы[3], маленький, с лицом смуглым, как запеченное в золе яйцо. Мальчика звали Андро. А старик был его дед, огородник из села Стояновки, под Бургасом.