Девочка на шаре - [5]
— А не хотелось ли вам, Алексей Николаевич, написать что-нибудь для синематографа? — спросил он.
Граф откинулся в кресле, надкусил пряник.
— Думал об этом, уважаемый Александр Федорович, не скрою, думал. Экспрессия синематографического действа очень для меня притягательна. Только что писать? Может быть, подскажете?
— Подскажу. Историю правления и деяний царя-преобразователя Петра I. Чем это вам не «История государства российского», только для фильмовых картинок? Да и вы, Алексей Николаевич, сто очков вперед дадите Карамзину, — грубо польстил Ожогин. — А какое поле для фантазии! Какие характеры! Какой колорит! И патриотическое звучание, чего никак нельзя сбрасывать со счетов. Что скажете, граф?
Граф молчал. На лице его появилось умильное выражение, вызванное отнюдь не кулебякой и не пирогом.
— Работа большая, — наконец проговорил он.
— Большая, — согласился Ожогин.
— Требует основательной подготовки.
— Требует.
— И… во сколько вы подобную работу оцениваете?
— Э, нет! Это вы назовите цену.
Граф задумался. Думал долго. Покашливал. Пристукивал пальцем по столу.
— Ну что ж… Я думаю…
Он назвал цену. По лицу Ожогина прошла мгновенная судорога — то ли отчаянья, то ли отчаянности, — и оно тут же приобрело обычное выражение.
— Прошу в мой кабинет, граф! Заключим договор.
— Саша! — Чардынин в панике вскочил с места, но Ожогин, полуобернувшись, остановил его взглядом. Чардынин упал обратно на стул. Зарецкая с интересом наблюдала эту сцену.
Из кабинета Ожогина граф вышел через полчаса и скоро откланялся. Был он очевидно доволен. Уходя, насвистывал себе под нос какой-то веселенький мотивчик. Ожогин, проводив гостя, вернулся к столу. Вечер, как это бывает на юге, быстро переходил в ночь. Темнело. Зарецкая пристально смотрела на Ожогина, считывая с его лица то, что он хотел бы скрыть: только что он совершил сделку, последствия которой могут быть для него разрушительны.
Ей нравился этот человек, и нравилось его лицо. Крутой лоб. Глубоко сидящие под густыми бровями глаза, время от времени вспыхивающие зеленью. Резко очерченный нос. Большой, грубый и сильный рот. Короткая мощная шея. Быть может, он излишне грузен, но в этой мужской тяжеловесности есть своя привлекательность. Вон какие плечищи. И кулаки. Таким кулаком можно с одного маха убить человека. Впрочем, этот, слава богу, не убьет. Не то, что тот, другой. Она вспомнила Эйсбара, каким жестким становилось его лицо, как сжимались кулаки и как он рубил ими воздух, когда что-то шло не так, как он хотел. Вот этот убьет и не задумается. Она поежилась и вновь переключилась на Ожогина. «Не так уж велика между нами разница. Лет пять-шесть, не больше, — думала Зарецкая, пытаясь вычислить, насколько она старше Ожогина. — Я вдова, он тоже вдовеет. Почему бы и нет?» Она почувствовала томление в теле, непроизвольно поправила волосы, провела пальцем по губам и скинула шаль, обнажив пышные, начавшие слегка увядать плечи. Ожогин не замечал ее плеч. Он смотрел куда-то вдаль, поверх ее головы. Она проследила глазами за его взглядом. Багровое солнце опускалось в море.
— И лижет заката кровавую рану соленый и мятый язык океана, — вдруг глухо проговорил Ожогин.
— Да вы романтик, Александр Федорович! — засмеялась Зарецкая. Ожогин очнулся. Пожал плечами. — Ну а мне какие роли вы уготовите в своих фильмах? — продолжила она. — Я ведь вам пригожусь!
— Извольте — любую. Хотите — Гертруду, хотите — Аркадину. А хотите — обеих императриц, Екатерин Первую и Вторую. Вам любая под силу.
— Ну, верно, Гертруду. Офелию я уж не потяну. А… денег-то у вас нет, Александр Федорович. Нет у вас денег!
Ожогин вскинулся.
— С чего вы взяли, Нина Петровна?
— Наблюдала разыгранную тут вами пантомиму. По лицу мысли читаю. Граф цену заломил, да такую, что вы не ожидали. А отказываться стыдно и не хочется, верно? Вот вас всего и передернуло. Василий Петрович тоже сильно испугался. Верно я вас поняла, Василий Петрович? А теперь вы, Александр Федорович, сидите и думаете: а как дело с «Петром I» не выгорит? Как публика на него не пойдет? А сколько денег на производство уйдет? Одни костюмы чего стоят! Да и студия еще не достроена. Я была там у вас на днях. Большие деньги текут. А граф — помяните мое слово — еще вам нервы пощекочет. За каждое лишнее слово будете ему платить. Вот так, Александр Федорович.
— К чему вы клоните, Нина Петровна?
— А вы возьмите меня партнером. Что вы так смотрите? Прошусь к вам в долю. Я женщина богатая, одинокая, деловая. У меня первый муж зерном торговал, так научил дела вести. И синематография мне искусство не чуждое.
— Зачем вам это надо?
— Зачем, зачем… Вот вы у меня пьески моего покойного мужа купили два года назад и в сторону отложили. А я, может, хочу за них еще долю прибыли получить? Теперь поняли зачем?
Ожогин рассмеялся.
— Стало быть, верите в будущие прибыли, Нина Петровна.
Лицо Зарецкой, язвительно-насмешливое до этого мгновения, стало серьезным.
— Я в вас верю, Александр Федорович, — тихо сказала она, положив ладонь на его руку. Он поднес ее руку к губам.
— Ну что ж… Спасибо. Значит, партнеры?
— Партнеры.
Она хотела еще что-то добавить, но сдержалась и только провела рукой по жесткому бобрику его волос.
Мышка, Мурка и Мопси.Три весьма современные молодые женщины, на наш отечественный лад разыгрывающие собственную комедию под названием «Секс в большом городе», а иногда — «Выживание в большом городе».Одна, перестав быть примерной женой, читает лекции горстке восторженных пенсионеров...Другая, в неуемном желании прославиться, во что бы то ни стало хочет пробиться на попсовый Олимп...Третья... то, что делает третья, — неописуемо!..Читайте. Смейтесь... над собой!
Захватывающий рассказ о России, которой не было… 20-е годы прошлого века, большевистский заговор раскрыт, стране удалось избежать революционных потрясений. Однако мятежные страсти XX столетия разыгрываются на площадке кинематографа — новейшего и грандиозного искусства, оказавшегося в эпицентре событий эпохи.В романе «Продавцы теней», словно в неверном свете софитов, затейливо переплетаются жизнь и киноистории, вымысел и отражение реальности — строительство «русского Голливуда» на Черноморском побережье, образы известнейших режиссеров и артистов.
«Мадам танцует босая» — первый из серии проникновенных и захватывающих ретророманов Ольги Шумяцкой и Марины Друбецкой. Авторы пишут о России, в которой длится Серебряный век, кинематограф и фотоискусство достигают расцвета, в небе над столицей плывут дирижабли, складываются чьи-то судьбы и разбиваются чьи-то жизни.В основе сюжета — любовный треугольник: гениальный кинорежиссер Сергей Эйсбар, в котором угадываются черты Сергея Эйзенштейна; юная раскованная фотоавангардистка Ленни Оффеншталь и кинопромышленник Александр Ожогин.
Беспечный актер и фокусник Басби Визг, приехавший в Ялту конца 1920-х годов искать удачи, разрывается между кинодивой Лидией Збарски и юной эмансипе Женечкой Ландо. Одной-единственной ему для счастья не хватает. Как часто подобная ситуация возникает в жизни мужчины! А может быть, и не нужно выбирать? Ведь мир не делится на черное и белое, он полон полутонов и компромиссов. И если цена любви – компромисс, не стоит ли с этим согласиться?
Путь настоящей любви — тернистый путь. Множество препятствий встретил молодой судовладелец Лайон Хэмпшир, дерзнувший пренебречь суровыми законами света и подарить свое сердце красавице служанке Миген Саут. Бурный водоворот событий закружил влюбленных, однако никакие смертельные опасности, никакие коварные интриги не в силах разорвать огненную нить страсти, связавшую Лайона и Миген, — страсти, преодолевающей все…
Сюжет романа Дюма «Инженю» — любовная драма, которая разыгрывается на фоне событий, непосредственно предшествующих Великой французской революции.
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дочь талантливого, но беспутного художника Фенела Прентис привыкла, что отец постоянно приводит домой то новую жену, то новую любовницу. Ей как старшей из детей приходится все заботы о семье взвалить на свои плечи. И когда очередная любовница отца навлекает позор на их семью да еще оказывается женой человека, в которого влюблена сама Фенела, ей не остается иного выхода, кроме как выйти замуж за нелюбимого, но благородного человека, единственного, кто может ей помочь. И лишь спустя некоторое время Фенела обнаруживает, насколько благосклонной оказалась к ней судьба.
Красавица Марсия Вуд, дочь графа Грейтвуда, не имела ни малейшего желания вступать в брак с французским герцогом Армоном де Руксом — ибо еще в детстве поклялась, что станет женой лишь того мужчины, которого полюбит всем сердцем. В свою очередь, и герцог, однажды уже переживший трагическую женитьбу, решительно отказался вновь связать себя семейными узами. Марсия и Армон заключили своеобразный «союз сопротивления», однако совместная борьба с настаивающими на свадьбе родственниками постепенно сближала их все сильнее — и однажды превратилась в страстную, нежную любовь…
Может ли любовь юной девочки-институтки Зины Ведерниковой, наивная и смешная в глазах прославленного московского поэта Юрия Рунича, длиться годами и вырасти в настоящее сильное чувство? Став известной всему миру актрисой немого кино, музой дадаистов и авангардистов, Зина, превратившаяся в блистательную Иду Верде, сохранит в сердце образ своего возлюбленного. Вызовет ли она ответное чувство, бросив к его ногам свою славу?..