Девочка, которая умела летать - [6]

Первый урок, который уже скоро выучила Пайпер, был таков: никогда не думай о земле. Стоило ей хоть на секунду допустить, что она может упасть, как она летела вниз, и та или иная часть её тела ударялась оземь. Целью её было небо, и она натренировалась даже не думать ни о чём другом.

Едва Пайпер овладела думаньем, как сумела вернуться в небо, а там вдруг получила и второй урок: можно влететь, ниоткуда не спрыгивая. Первым делом, как выяснила Пайпер, нужно было встать совершенно неподвижно и закрыть глаза. А затем она изо всех сил принималась думать:

Я легче облачков, вольнее птичек,

Я неба часть, я умею летать.

(Хитрость в том, что она думала об этом и ни о чём больше, и притом удерживала эту мысль долго-предолго. Попробуй сам, и ты поймёшь, что это намного сложнее, чем кажется.)

Тогда все её тело расслаблялось, и щекотка разбегалась пульсирующими волнами от сердца и пожаром распространялась по всем закуткам тела, и вот она почти горела от щекочущего жара, а затем ноги её отрывались от земли и она летела.

Спустя две недели Пайпер наконец удалось подняться в небо и остаться там. Это случилось во вторник.

Пайпер было жарко, она стояла в поле под палящим солнцем и напрягала все душевные силы.

– Вот проваль! – воскликнула она, когда ей в третий раз не удалось подняться в воздух.

Заняв исходную позицию, она встала совершенно неподвижно и каждой клеточкой своего существа думала одну-единственную мысль. Щекотка стала наполнять её тело. И тогда она принялась думать ещё упорнее: «Я неба часть, я умею летать». Щекотка всё усиливалась, и вот её ноги оторвались от земли. «Я легче облачков, вольнее птичек». Она поднималась всё выше и выше. И чем выше она поднималась, тем легче становилась, однако девочка всё равно не отпускала свою летучую мысль. Поднявшись на добрую дюжину метров, выше чем когда-либо, она остановилась.

– Я летунья, – прошептала она с облегчением и чувством гордости. Быть среди неба, где полным-полно облаков, а мимо пролетают птицы, казалось Пайпер в порядке вещей. Она чувствовала себя как дома. А ещё она заметила, что, когда летишь высоко в небе, все вещи и дела, оставленные внизу, на земле, представляются не такими уж важными. На поверку они были мелкими, тогда как небо – огромно.

Пайпер пронеслась над яровыми полями кукурузы, пшеницы, овса и ячменя и, спикировав вниз, сорвала на лету колоски. Пролетая над ручьём Прищепка, она видела, как у самого дна плавают рыбы, а этого ни за что не разглядеть, если стоять обеими ногами на земле. И столько всего можно было увидеть, что она и опомниться не успела, как подошло время обеда и нужно было приземляться.

Отныне можно было всё, даже и на небо влезть. В следующие дни Пайпер наконец-то смогла посмотреть на мир, ну, во всяком случае, на Назовья. Она видела, как мистер Становислак приторговывает сивухой, которую он гнал в лесу; как Джесси Джейк целуется с Бетти Белль (девушкой своего лучшего друга) за коровником; как старая дева Герти Ган театрально зачитывает вслух грошовые любовные романы, стоя над грядкой с тыквами.

Видела она и кое-что другое: как оленёнок осторожно делает первый глоток кристально чистой воды из ручья; как большущий бурый мишка чешет спину о камень, да так усердно, что камень вот-вот покатится вниз по склону; а ещё самый большой пчелиный улей из всех, что ей встречался, примостившийся на дубу. Пять болючих укусов – и она решила возле этого конкретного дуба больше не летать.

А вдобавок Пайпер невольно стала причиной духовного обращения старого Джессапа. Работая на крыше своего дома, он мельком увидел пролетавшую мимо Пайпер и сразу принял её за ангела, посланного его недавно умершей женой. Старик, который заявлял прежде, что больше ноги его в церкви не будет, тотчас упал на колени и покаялся во всех своих грехах и, ко всеобщему удивлению, с того самого дня не пропускал ни одной церковной службы. Новый пастор возблагодарил Всевышнего. А Пайпер порадовалась собственному везению и тому, что старый Джессап был без очков.

Пайпер тщательно следила за тем, чтобы не разбазарить всё время на развлечения. Она считала себя серьёзным планеристом, а не каким-нибудь туристом и выстроила амбициозную программу обучения, включавшую практику по приземлениям, взлётам и спускам, контроль скорости и зависание. К сожалению, быстро схватывать новое у Пайпер никогда не получалось, и в полёте её было больше ошибок, чем проб.

– Пайпер, ты в последнее время прям сама не своя! – Бетти размашисто протянула Пайпер миску зелёной фасоли, пробуждая её от утомлённой оторопи. С полётами выдался непростой день, и Пайпер ещё даже не притронулась к обеду. Подняв глаза, она заметила, что и мама, и папа встревоженно смотрят на неё.

– С того утра, как мы поймали тебя за… ну, с того раза, ты слоняешься по ферме как в воду опущенная. А если ты не корпишь над уроками или делами, так тебя ищи-свищи, и иссохла вся, скоро вообще исчезнешь с глаз долой. – Бетти не могла не заметить, что с её ребёнком в последнее время творится что-то неладное, и её неприятно поразило, как пусто и тихо стало в доме без вечных вопросов Пайпер и её неожиданных воспарений. Казалось, будто в Пайпер что-то угасло, и Бетти уж боялась, что её дух сломлен.