Девочка из Франции - [92]

Все же двухдневные страдания наложили печать на лицо Жанетты. Очевидно, поэтому тетя Вильма не сделала никакого замечания по поводу ее нового прогула; она и сама выглядела очень печальной. Жанеттой овладело искушение броситься за нею следом, крепко обнять ее и разделить с нею тяжесть обрушившегося на нее горя. Но нет! Она не в состоянии была рассказать о постигшем ее унижении. И потом, тете Вильме самой нужно было бы к ней подойти — ведь и слепому видно, как Жанетта страдает!

Снова «Молодая гвардия», беспокойный сон и вдруг — звонок у входной двери! Затаив дыхание, Жанетта прислушалась. «Наверно, это пришла Бири Новак», — разочарованно подумала она. Тетя Вильма, отворив двери, лишь пробормотала что-то под нос — она всегда не очень-то приветливо встречает Бири. Но горло у Жанетты все же сжалось от волнения: теперь можно все узнать от Бири! Хотя и так ясно: эти два дня в классе только и разговору было, что об Анне Рошта.

На пороге маленькой комнаты появилась Марта Зойом, позади нее — Эржи Шоймоши и Мари Микеш. В какую-то ничтожную долю секунды Жанетта подметила, что Эржи почти одного роста с тетей Мартой — она уже действительно большая девочка, и какая красивая, какая дорогая сердцу Жанетты! Но в тот же миг Жанетта уже вскочила на ноги и, выпрямившись, стала у дивана.

— Вперед! — слабым голосом сказала она и задохнулась от волнения.

Тетя Вильма захлопотала вокруг гостей, пригласила их в большую комнату.

— В это мышиной норке нам и не поместиться, — говорила она. — Я ее только для девочки приспособила, чтобы не мешать ее занятиям. Да и вообще бывает, что человеку нужно побыть одному, в радости или в горе… А морозец-то нащипал тебя как следует, Эржика! Весна еще обманчива, ты почему без шапки-то ходишь?

Тетя Вильма говорила без умолку, пока не усадила учительницу в кресло и не уселась напротив нее сама. Обе девочки устроились на диване. Следом за гостями пришла Жанетта и одиноко стояла у стола, заставленного безделушками. Тетя Марта восхищалась уютной квартиркой и разговаривала с тетей Вильмой так, словно они были старые знакомые. Прошла целая вечность, пока учительница заговорила с Жанеттой.

— Ты болела? — спросила она.

Жанетта неуверенно кивнула головой и обратила на тетю Вильму взгляд, молящий о помощи, но та с твердостью сказала:

— К сожалению, ничем не могу оправдать ее отсутствие в школе. Она заявила мне, что больна, а как потом выяснилось, где-то прогуляла все утро.

Так! Значит, тетя Вильма тоже предательница! Но Жанетта просто установила этот факт, гнева у нее уже не было, она чувствовала лишь глубокую жалость к себе. Бабушка обманула бы ради нее само звездное небо, она выцарапала бы сестре Анжеле глаза, защищая свою внучку… Да и Мари Жантиль тоже… уж она-то вела бы себя не так, как эта бессовестная Эржи, которая сейчас с невинным видом сидит рядом с Мари так просто, по-домашнему, как в прежние счастливые дни.

— Почему ты не была в школе? — донесся до Жанетты решительный голос тети Марты.

Вот так вопрос! Жанетта высоко вскинула плечи, да так и осталась в этой неестественной позе — живое олицетворение изумления. Почему она не была в школе? Да как может людям прийти в голову, что она еще когда-нибудь появится там, где претерпела такое унижение?

— Вы же сказали… что я… что я балаганная комедиантка… и…

— Я была неправа?

— Не знаю…

— А ведь в эти два дня у тебя было достаточно времени, чтобы подумать над этим. И не увертывайся, отвечай прямо, когда тебя спрашивают.

Жанетта встрепенулась. Она взглянула на своих судей, и вдруг двухдневное напряжение и отчаяние разрядилось горестными воплями:

— Сама Вамош сказала, что я просто пошутила! Откуда было мне знать, что она все видела? У меня было так хорошо на душе… И она ведь обидела меня, когда я с папой пришла записываться в школу. Я не могу забыть этого, но все равно я не потому все это сделала, просто у меня было такое хорошее настроение…

— Это мы уже слышали, — сказала тетя Марта. — Ты думаешь, что, сбив на велосипеде человека, сломав ему руки и ноги, достаточно будет сказать в свою защиту: «У меня было хорошее настроение»? Чем тебя обидела Эстер Вамош?

Жанетта стояла очень бледная и такая жалкая, что теперь уже громкие вздохи тети Вильмы скорее напоминали стоны.

— Я слышала… Она меня червяком назвала… сказала, что я худая, как… как глиста.

Мари Микеш от души расхохоталась, тряся из стороны в сторону белокурой головкой. Улыбнулась и Эржи. Тетя Вильма вздохнула свободнее. Марта Зойом принялась рыться в сумочке, достала носовой платок, и, когда снова подняла голову, лицо ее покраснело от сдерживаемого смеха.

— И такие обиды ты хранишь в душе? «Худая, как глиста» — да ведь это самое обычное выражение. Сравнение — и только… Может быть, не очень удачное. Толстый, как бочка; длинный, как жердь; маленькая, как горошина; худая, как глиста, — что же здесь обидного? А если я сейчас скажу тебе, что ты упряма, как осел, — ты навеки станешь моим заклятым врагом?

— Нет… нет, — пробормотала девочка. — Но, тетя Марта… вы сказали… сказали, что я злая и… и неблагодарная…

— Я правду сказала. Но я все высказала — и конец! Я надеялась, что и ты выполнишь свой долг и попросишь прощения у бедной больной девочки.