Девочка из Франции - [90]

— Смотри, получишь! — угрожающе сказал маленький мальчик, похожий на девочку.

Носком уже ободранных черных тапочек он направил мяч прямо на Жанетту. Девочка ловко отразила удар, и мяч полетел на мостовую.

— А ну, неси его сюда! — закричали играющие и плотным кольцом окружили Жанетту.

— Как же, ждите!

Выпрямившись и настороженно прислушиваясь к оглушительному шуму, она медленно двинулась с пустыря к улице Текели. Ну, а если мальчики нападут? Но нет… Юркий паренек помчался на мостовую и, прижимая к животу мяч, бегом вернулся на площадку.

— Лучше убирайся отсюда подобру-поздорову, лягушка ты этакая!

Стоя уже на тротуаре и чувствуя себя в безопасности, Жанетта отпарировала:

— Прогульщики! Я вот скажу в вашей школе!

— Ну и говори! У нас сегодня конференция, уроки только с десяти начинаются. Ты сама прогульщица!

Жанетта пошла дальше по направлению к площади Бошняка, прислушиваясь к голосам юных футболистов и к глухим ударам мяча. Ее наполняло чувство величайшего удовлетворения — как и в прежние счастливые времена, ведь она в самом деле прогульщица. Но в то же время ей страстно хотелось встретиться нежданно с тетей Вильмой, почувствовать себя под ее крылышком и покорно вернуться с нею домой. И пусть бы тетя Вильма навела наконец порядок в этом великом хаосе. Жанетта брела по широкой пыльной улице, где по одну сторону выстроились одноэтажные домишки, а по другую — расстилался луг, покрытый вытоптанной прошлогодней травой. На лугу бегали собаки да играла в камешки детвора. Жанетта долго стояла здесь, следя за игрой, затем подняла камешек и далеко зашвырнула его.

Дорога разветвлялась в трех направлениях, и Жанетта пошла наугад по узенькой тропинке. В крошечном садике какая-то старушка развешивала на веревке выстиранное белье.

— Тетенька, — тоненьким голоском обратилась к ней Жанетта, — скажите, пожалуйста, как пройти в Синкоту?

— В Синкоту? Да откуда же мне знать, если я и названия-то такого не слыхивала! Может, тебе в Цинкоту нужно, девочка?

— Да-да, в Синкоту, — повторила Жанетта.

— А зачем тебе туда?

— Там отец у меня, — грустно сказала девочка. — Он там на строительстве работает, да вот заболел сейчас, бедненький.

— И ты хочешь такой долгий путь пешком пройти?

— Конечно.

— Денег-то нет у тебя?

— Денег нет, но это не беда, — вздохнула Жанетта со страдальческим выражением лица. — Как-нибудь доберусь.

Старушка покачала головой и, подойдя к забору, стала долго объяснять, как идти в Цинкоту.

— Ступай обратно, к Восточному вокзалу, девочка, а оттуда на Цинкоту дорога прямая. А если проголодаешься…

Она порылась у себя в кармане, но Жанетта испуганно шарахнулась от нее:

— Спасибо, я куплю себе булочку, у меня есть пять-десять филлеров.

Жанетта повернула обратно. Она старалась убедить себя в том, что ей замечательно удалось надуть старушку, но удовольствия от этого не получала. Напротив, думать о приключении на пустыре и о разговоре со старушкой было неприятно — от всего этого на душе осталось ощущение чего-то постыдного. Да, видно, отвыкла она прогуливать. И в помине нет той радости и веселого возбуждения, которые наполняли когда-то ее сердце при одной только мысли о бездумных скитаниях, когда она никому и ни в чем не обязана была давать отчета. Вероятно, сейчас идет урок математики, все пишут контрольную работу — все, кроме нее! Бывало, они с Эржи перед каждым уроком повторяли заданное, и, если Жанетта чего-нибудь не понимала, Эржи в два счета разъясняла ей все. Хоть Эржи и предательница, но такая умная — не хуже любого взрослого. Если Эржи зайдет к ней после уроков, надо снова представиться больной. И не разговаривать с ней, ни за что не разговаривать!

Уж не заблудилась ли она? Широкая улица, с одной стороны застроенная одноэтажными домиками с палисадниками, исчезла.

— Скажите, пожалуйста, как пройти на площадь Бошняка? — спросила она у почтальона.

— Ты идешь как раз в обратном направлении. Возвращайся назад. В конце улице повернешь налево, затем в переулок направо — и выйдешь на широкую улицу.

— Большое спасибо. А который теперь час, скажите, пожалуйста?

— Десять минут двенадцатого.

Урок пения… Тетя Мария спрашивает о Бахе и Генделе… Бедному Баху тяжело пришлось с целой оравой детей, а вот Генделю жилось хорошо. Ему всегда везло, не то что какой-нибудь балаганной комедиантке… Ну вот он, этот узенький переулок — то и дело сталкиваешься с какими-нибудь новыми, незнакомыми словами, да и почтальон тоже говорит: «переулок». Словом, это нечто вроде тропинки… Жанетта вдруг почувствовала резкие колики в желудке и, прислонившись к какому-то забору, прижала руки к животу. Собственно говоря, она ничего не ела со вчерашнего утра. Что ж, так оно и должно быть — голод вполне соответствует ее душевному состоянию. Да и потом, если человек покинут всеми, всем миром, если он уже покончил все счеты с жизнью, станет ли он заботиться о таких мелочах!.. А вообще-то как было бы чудесно съесть свежий розанчик с хрустящей коркой! Рогулька тоже хороша… А рулет с маком, который разламывается слоями, маковые зернышки так вкусно похрустывают на зубах!.. Конечно, хлеб с маслом еще лучше, да еще когда запиваешь его горячим кофе… Тетя Марта за двадцать филлеров покупала отбивную и ужинала ею вместе со своей мамой, но о тете Марте думать нельзя, ее надо забыть, забыть навсегда…