Девочка для шпиона - [22]

В начале осени приходила какая-то дамочка, из молодых да ранних, привела с собой слесаря из жилищно-эксплуатационной службы, посмотрела квартиру и ушла. А вскоре после нее появилась Мещерякова, своим ключом открыла дверь, вселилась, на следующий день привезла кое-что из обстановки и зажила. С соседями активно не общалась, поначалу здоровалась со всеми, потом только с теми, кто отвечал на приветствие. Когда кто-то спросил у нее про Голубеву, Мещерякова спокойно ответила, что такой не знает, квартиру снимает по договору у женщины, но фамилия ее совсем не Голубева.

Со временем мы, конечно, узнаем, у кого снимала квартиру Мещерякова, как стала хозяйкой неизвестная пока дама. Однако я чувствовал, что дело тут такое же нечистое, как и фирма «Геронт-сервис». Дело это сидит у меня в печенках уже полгода. Директор фирмы и бухгалтер сидят в следственной тюрьме и дают показания, а еще один, правда, в бегах.

Из заключения медицинской экспертизы нам известно, что Мещерякова захлебнулась в ванне. Причем захлебнуться она могла как от воды, так и от рвотных масс — и то, и другое обнаружено в легких и в желудке. Именно последнее обстоятельство и заставляет нас признать, что в ванну она села сама или ей помогли. Если учесть содержимое желудка, Мещерякова пребывала в средней степени опьянения. Анализ же крови показывал, что степень эта сильна, аж до критического состояния. Это противоречие разрешилось, когда при более тщательном обследовании тела на левом предплечье погибшей были найдены следы от инъекций. Так как в крови и тканях не было обнаружено никаких химикатов, кроме этилового спирта, можно предполагать, что кто-то вводил Мещеряковой в вену алкоголь. А значит, дело мы имеем не с несчастным случаем, а с убийством. И казалось мне, что не районная прокуратура будет заниматься делом Мещеряковой. В той среде, где вращалась до последнего времени Катя, убивали просто и более эффективно. Хотя насчет эффективности я, кажется, перегнул, эффект и в этом случае достигнут нужный.

Тот, кто помог Мещеряковой отправиться в иной мир, все проделал аккуратно и тщательно, не оставил ни малейшего следа своего пребывания в квартире. Но дотошный Слава Грязнов установил, что в посудном шкафчике в то время, когда мы работали в квартире, вся посуда была сухая, давно мытая, за исключением одной тарелочки и одной мельхиоровой стопочки. Гость Кати не пил шампанского, можно предполагать, что это был мужчина. Можно еще и потому, что уколы водки делались не очень аккуратно, один раз этот «медик» даже в вену не попал, выпустил всю дозу просто под кожу.

Я понимал всю сложность задачи, которая стояла перед розыскниками. Если сейчас, в ближайшие часы, не удастся найти зацепку, какой-нибудь след, подсказку или неожиданного свидетеля, дело может зависнуть, стать глухим. Сложность была еще и в том, что убита не обычная гражданка, которая вся на виду и любое отклонение от общепринятых норм жизни или поведения будет тут же замечено соседями, коллегами. У Кати вся ее жизнь и, так сказать, деятельность, были сплошным отступлением от нормы. А ее коллеги по ремеслу лишнего не скажут, даже если знать будут, кто Катюшу «замочил» и за что.

И еще один момент всплыл в показаниях любопытных соседей. Сегодня вечером, часов после шести, в дверь квартиры четырнадцать звонил милиционер. Вошел, впустили, значит, а вот когда обратно вышел, никто не видел, все у телевизоров собрались сериал смотреть про чьи-то экзотические страдания. Какой из себя был милиционер, может, участковый? — допытывался оперативник. Может, и участковый, соглашалась соседка, да только у милиционера щека была подвязана, будто зубами мается. А в руке портфель квадратный, «дипломат» называется.

Слава звонил участковому. Тот клялся и божился, что в четырнадцатой квартире не был уже с полгода. Мотивировал тем, что дом спокойный — ни дебоширов, ни рецидивистов нет. Со своей точки зрения он был, конечно, прав, но нам от этого не легче.

Я перелистываю записную книжку Мещеряковой. В ней данью юношеской сентиментальности несколько белгородских адресов, пара записанных от руки телефонных номеров, ни один из которых в одиннадцать вечера не отвечает. Это довольно странно. В Москве часов в семь-восемь вечера звонить еще рано, а к полуночи все к ночлегу прибиваются. Хотя, как оказалось, не все.

Как и положено, телефон фирмы «Эдельвейс» в книжке аккуратистки Кати на странице, обозначенной буквой «Э». Причем контактный номер 812-12-12 вместе с изящной надписью просто вырезан из газетной страницы и вклеен на страницу записной книжки.

— Как ты думаешь, что она могла там покупать? — спрашиваю у Славы хотя бы затем, чтобы нарушить тягостное молчание.

Слава говорит непристойность, но я снисходителен, если бы не стеснялся, сказал бы первый что-нибудь похожее.

Но мой старый друг не только ругаться умеет. Он берет у меня из рук книжку, смотрит, затем изрекает:

— Ты не в форме, Саша! Ты не заметил самого главного. Здесь сказано: звонить круглосуточно. Бери-ка параллельную трубку, сейчас заказ сделаем.

Мы дружно подняли трубки, и Слава, заглядывая в книжку, набрал указанный в рекламке номер.