Дева и Змей - [131]

— Здесь неплохо готовят, — одобрил капитан, — простовато, но вкусно.

— А тебе бы устриц под белым соусом.

— Что-нибудь более изысканное твоя фантазия измыслить не в силах? Послушай только, о чем говорят твои подданные!

— Знаю я, о чем они говорят. Сегодня из замка случился великий исход, как раз когда вечерняя служба закончилась. Я так понимаю: Змей в отпуск отправился, не дожидаясь бархатного сезона. Ну, и свиту с собой прихватил. Я их своими глазами видел, все куда-то полетели: рыцари, гады, птицы, зверье всякое. Все, как вчера вечером, только тихо, без громов и молний.

— Ну да, ну да, — Вильгельм покосился за окошко. Снаружи грохнуло так, словно небо, наконец, раскололось, не выдержав издевательств над законами природы. — Вчерашнюю группу прикрытия я до смерти не забуду. Интересно, Босх здесь не гостил?

— Подозреваю, он тут родился.

— Босх в шестидесятом году родился, — капитан не угадал подвоха, — а город основан в восьмидесятых.

— Для человека, не знающего, кто такие Гейне, Гете и Вагнер, ты неплохо ориентируешься в датах.

— У меня память на числа, — Вильгельм отпил пива из высокой кружки, — еще во время учебы я попал в госпиталь, и там была одна дама, она очень любила живопись и курсантов.

— Сестра милосердия, — догадался Курт.

— Повариха. Мне вот что интересно, — капитан обвел глазами полный людей зал, — они все ночевать здесь собираются? В город сейчас не добраться ни пешком, ни в машине.

Эта проблема разрешилась раньше, чем Курт с Вильгельмом закончили ужинать. Буйство стихий горожан не напугало, но слегка обеспокоило, и по этому поводу во всех пяти храмах Ауфбе в полночь должна была начаться всенощная служба. Люди группами — втроем, впятером — бесстрашно выходили в царящий за стенами ад.

Вильгельм прилип к окну и только головой качал, глядя на смельчаков, уходящих в бурю:

— Знаешь, Курт, этот — хм! — дождик, на людей тоже не попадает. Ну, дома, ладно, должным образом освящены, или, как там ты говорил, а горожане что, все как один безгрешные?

— Ты улавливаешь. Сами они так не думают, поскольку гордыня — смертный грех, но дело, видимо, как раз в этом. Правда, не безгрешные, а праведные, так будет точнее.

— Бред какой-то!

— Ну, извини, ты знал, куда ехал.

— Тебе надо будет прибиться к кому-нибудь, иначе живьем до города не доедешь. Да и машину жалко.

Резон в словах Вильгельма был, и Курт сунулся к хозяйке с просьбой подыскать ему трех-четырех пассажиров. Может быть, фрау Цовель сама предпочтет ехать в город, а не идти по мокрой, разбитой дороге?

Онемев на секунду от неслыханной чести, Агата Цовель быстро закивала, и так же быстро сообразила, в чем дело. Сложила руки на груди и мягко рассмеялась:

— Молодой господин думает, что только тем, кто родился в Ауфбе, не страшны стихии? Господин Гюнхельд, нас демоны обходят стороной, а от вас — разбегаются в ужасе! Так что ни о чем не беспокойтесь. А мы и пешочком добредем, так лучше будет. Чтобы уж никого не выделять. Змей ярится, — добавила она доверительно, — не по нутру ему праздник. Ну да мы знаем, что делать.

— Надеюсь, — пробормотал Курт.

Распрощался с гостеприимной хозяйкой, пожал руку Вильгельму и, затаив дыхание, распахнул тяжелую входную дверь.

Вокруг было сухо и темно. Светло… Темно… Тьфу ты, пропасть! Рядом, в нескольких шагах, текла огненная река, в нее падали куски льда и испарялись с громким шипением, небо в разрывах туч каждую секунду становилось ярко-белым, а дома и деревья, и собственный автомобиль на стоянке меняли цвет так, что больно становилось глазам. Но и все. Этим неудобство исчерпывалось.

Курт недоверчиво провел ладонью по крыше “Победы”. Ни капли влаги на прохладном металле. Чудны дела твои, Господи… что-то будет? Еще и Змей в бега подался.

Элис обиделась на Курта. Не сильно — все чувства казались выцветшими, поблекшими на фоне ненависти и злости, направленных на Улка — но все же обиделась. За своими, несомненно, многочисленными делами господин комсомолец о ней даже не вспомнил. Весь день Элис просидела во флигеле, ожидая, что Курт зайдет хотя бы из вежливости, а он так и не появился.

Надо сказать, что флигель оказался уютным. Три маленьких комнаты, залитые процеженным сквозь зелень деревьев солнечным светом, и кухня с неожиданно современной плитой, духовой печью и отличным комбайном фирмы “Бош”. Поддержим отечественного производителя! В доме Хегелей Элис о подобном могла только мечтать. А здесь она с грустью вспомнила бубаха и призрачных служанок: готовить самой, пусть даже с помощью современной техники, было лень. Впрочем, как вскоре выяснилось, эти заботы взяли на себя гостеприимные хозяева, — после полудня в двери постучалась пожилая дама в платке и некрасивом платье, представилась Еленой Гюнхельд и сообщила, что уборка и приготовление пищи гостям флигеля входят в ее обязанности. Элис немедля попыталась выяснить, кем приходится фрау Гюнхельд Курту, но совместные изыскания завели в тупик: таким далеким степеням родства еще не придумали названий.

В общем, день прошел нескучно: одних только наставлений, вышитых крестиком на желтоватых от времени салфетках во флигеле было читать, не перечитать. А еще свежие газеты и журналы. Только вот Курт так и не пришел. Ну и не надо, хотя, конечно, с его стороны это было некрасиво.