Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени - [18]

Родители, к ее удивлению, ничего не сказали. Папа спросил, на каком месте она в «Детях капитана Гранта», и начал объяснять ей, что такое широта, долгота, параллели и меридианы. Они рассматривали огромный черный атлас мира, а потом втроем играли в города на последнюю букву. Оказывается, есть города на Й и даже на Ы. Ничего себе! Теперь Аня будет всех обыгрывать.

18

Книжки, книжки… После «Детей капитана Гранта» Аня читает «Двадцать тысяч лье под водой» и «Таинственный остров». История про капитана Немо была проглочена за два дня, для этого приходилось читать тайком по ночам. А вот третья книга трилогии, хотя в ней тоже много интересного – например, что можно развести огонь с помощью стекла от часов – не очень увлекла Аню, и она отвлекается на другие книги, перечитывает любимое и играет в любимых героев. У нее есть куклы, которых зовут Гобо и Фалина, а любимый серый мишка переименован в Бемби. Гобо глупый, не то что Бемби. И погиб он из-за своей глупости и кичливости. Правда, когда Бемби стал вожаком стаи, он избегал Фалину, и это нехорошо с его стороны – ведь она его любила, родила ему двоих детей. Но иначе он, видимо, не мог. Жалко Фалину, но жалко и Бемби. Трудно, наверно, быть вожаком, это обрекает на одиночество.

Папа привез Ане пупсика-негритенка. То ли мальчик, то ли девочка, по прическе не поймешь. У Ани это будет девочка, Евангелина. Правда, в книжке Бичер-Стоу девочка Евангелина белая, но зато у нее был негритянский раб, дядя Том. А белую девочку все равно жалко, она была добрая и умерла. Аня поет негритенку Евангелине песню про Индонезию, которую они разучивали в хоре и которую она иногда слышит по радио:

Морями теплыми омытая,

Лесами древними покрытая,

Страна родная Индонезия,

В сердцах любовь к тебе храним…

…Песня вдаль тече-ет,

Моряка влече-ет

В полуденные-е твои края-а.

Ты красот полна-а,

В сердце ты одна-а,

Индонезия-а – любовь моя.

Книги веселые, серьезные, полные приключений… Рассказы Носова и «Незнайка», «Кондуит и Швамбрания», «Приключения тряпичной Бальбиси», «Великое противостояние», «Кортик» и «Бронзовая птица». А «Морской охотник» написал сын сказочника Корнея Чуковского, это про девочку Катю, которая помогала нашим во время войны. «У нее только один недостаток – она слишком любит тайны». Хотелось быть таинственной, как девочка Катя.

В ДК после школы как-то предложили игру буриме. Не очень-то интересно сочинять стихи по заданным рифмам: ребята – заката, костер – простор, лето – согрето. Но Аня снова выиграла конкурс, хотя стих ей самой не понравился: «Долго на поле сидели ребята. Когда догорела полоска заката, к синему небу взвился костер, звонкие песни неслись на простор…» Рифмы диктовали содержание, не очень-то разгуляешься, и получается стандартноскучно.

Среди первых плодов просвещения – записки, которыми теперь все в классе незаметно обмениваются во время уроков. Мальчики пишут друг другу, иногда девочкам, девочки переписываются между собой, и мальчишки с азартом перехватывают их записки. Кто-то принес в класс способ переговариваться и переписываться, чтоб другие не понимали. «Призихозодизи козо мнезе позослезе шкозолызы». Но это проще пареной репы, нужно только убрать все слоги с буквой «з», и все становится понятно. Поэтому Аня и Галя Железнова решили придумать буквы – все равно Балтушевской стране, в которую они играли, нужен был алфавит – чтобы никто не мог прочитать их записок. Буквы придумывали такие, чтобы они чуть-чуть напоминали буквы русского алфавита, так легче запомнить. Показали балтушевский алфавит еще нескольким девочкам. Теперь у них была своя тайна, и мальчишки, сколько ни старались, не смогли расшифровать их код. Постепенно повальное увлечение записками затухло.

19

Эту зиму Аня почти совсем не болела. Наверно, потому, что мама ей давала шоколадную массу, кто-то научил ее делать смесь из перетопленного нутряного свиного сала с медом и какао. Ее можно мазать на хлеб. Эта «шоколадная мазь» почти как конфеты на вкус. Конфеты они тоже иногда сами делают из какао, масла, сахарной пудры и пережаренной толокняной муки. Вкуснятина! Вообще Аня полюбила есть. Перед школой она обычно поджаривает себе целую сковородку гречневой каши и заливает яйцом. Пища богов! Можно съесть целую сковородку, так вкусно. И молоко она теперь пьет, оно пастеризованное, и можно его не кипятить. А когда топят плиту, она делает себе топленое молоко – не сравнить с обычным! – и лакомится пенками. Да-да, пенками! Ведь эти пенки коричневые, зажаристые, не чета тем, от которых рвет. А последнее время у них в Гиперборейске стали продавать порошковое молоко. Маме оно не нравится, а Ане нравится. Она очень выросла за последний год, на физкультуре стоит одной из первых.

Папа всегда приносит с рынка что-то интересное – то яйца с двумя желтками, то медвежью шкуру, которую положили на пол в гостиной, и Аня иногда читает, лежа на ней. А один раз принес котенка Мурзика, белого с серым, из которого вырос большой кот. Его так приятно носить на руках, тискать, гладить, а папа кладет его себе на шею, как воротник. Дома Мурзик всюду ходит за Аней. Вот они сидят весной на подоконнике открытого бокового окна эркера-«фонаря» в гостиной и смотрят на снующих ласточек, которые вьют под карнизом крыши гнезда. Мурзику это даже интересней, чем Ане. Вдруг он прыгает вверх за ласточкой и летит вниз… Аня с упавшим сердцем, в слезах, мчится вниз по лестнице, выбегает во двор – и видит Мурзика, бегущего ей навстречу! Он просто обежал вокруг дома и вернулся, целый и невредимый. Папа сказал, что кошки всегда приземляются на лапы, даже если падают с высоты. А вот мать Ядвиги Леонтьевны, когда она прыгнула недавно с третьего этажа, так и осталась лежать на асфальте, и рядом со ртом был красный сгусток крови. Люди не умеют приземляться на лапы. Приехала «скорая», толпа расступилась, и мертвую женщину увезли. Неужели правда, что она нарочно бросилась с балкона? Разве можно хотеть умереть?