Дети золота, дети песка - [42]

– Прошу простить меня. Я не желала причинить тебе боль своими словами, моя кюна, ее и без того вдоволь. Гибель конунга губительна для всех нас, вскоре в народе начнутся волнения, и они уже тревожат мою душу.

Раз – и семя сомнений посеяно. Йорунн вздрагивает, прикладывает руку к груди, стремясь успокоить свое болезненно бьющееся сердце. Выпрямляясь, ярл архипелага улыбается коварно, столь же стремительно возвращая печаль на свое лицо. По другую сторону костра замечает она свою дочь; Хейд стоит подле мальчишки Тове, получившего ранение в недавнем набеге. Не самый лучший союзник, слабый и немощный. Быть может, умен он не по годам, да только силой не вышел. От такого крепкое потомство не получить, и нечего тогда тратить на него свое время. Признаться, раньше ухаживания тупоголового рыжего мальчишки были Исгерд только на руку. Его увлеченность ее дочерью могла сыграть Трем Сестрам хорошую службу. Сильный, выносливый, лишенный болезней, щедро одаренный отцом собственным флотом, ну чем не жених? От него Хейд понесла бы сильную дочь, имеющую власть в своих крошечных ручках с того момента, как ей перерезали бы пуповину. С такой наследницей Исгерд могла бы быть уверена, что могущество ее распространится не только на острова.

Но Хейд продолжает стоять подле мальчишки, потерявшего глаз, придерживая его осторожно. Что же, возможно, и из этой дружбы Исгерд сможет получить выгоду. К тому же Ньял все также вьется подле Хейд, глаз с нее не сводит, готовый едва ли не умереть по ее требованию.

Сейчас это не первостепенная задача. Не стоит отвлекаться на подобные мелочи.

Кюна молчит, да ей и не нужно ничего говорить. Исгерд сделает все вместо нее.

– Конунг не оставил после себя наследника. Будь подле нас Ренэйст, его кончина не была бы столь болезненна, но…

– У конунга, – наконец подает голос Йорунн, – есть живой сын.

– Только вот конунг его сыном не считал.

Ей следует быть осторожнее в своих словах. Если надавить слишком сильно, то Йорунн отошлет ее прочь, и тогда воздействовать на нее не удастся. Она и сейчас выглядит словно перетянутая тетива лука, готовая лопнуть в любой момент. Исгерд спешит смягчить свои слова:

– Но Витарр доказал свою смелость в прошедшем набеге, многие приняли его. Быть может, ближайшие соратники Ганнара, сохраняя верность роду Волка, и признают его своим конунгом. Но…

Если у рода не остается живых наследников, то власть его переходит к другому роду. Тот, кто наследует этот титул, передает его потомкам своим, и так до тех пор, пока род не вымрет. Род Волка ведет свое начало от самого Рагнара, и потому долгое время власть хранилась в их руках. Теперь же, когда конунг мертв, его наследница мертва, а единственный волчонок и вовсе отречен от истоков, все можно переиграть.

Голос кюны звучит встревоженно:

– Но?

– Но многим Витарр известен под именем Братоубийцы. Те, перед кем Ганнар обвинил его в гибели Хэльварда, его власть не примут.

– И что мы должны сделать?

О, как ждала Исгерд этого вопроса! Она делает как можно более печальное лицо, стремясь выказать все свое сочувствие и уважение к кюне, после подается ближе, чтобы слышать ее могла лишь Йорунн, пусть никого и поблизости нет, проговорив ей на ухо:

– После набега здесь собраны все ярлы и их потомки. Нельзя медлить, нельзя допустить, чтобы по нашим землям пошел разлад, моя кюна. Мы не можем ждать, пока пройдет время с момента гибели конунга, решать эту проблему нужно немедленно. Нам необходимо объявить совет ярлов.

Йорунн качает головой. Совет ярлов – и столь рано? После кончины предыдущего конунга должно пройти время для того, чтобы народ смог принять решение о новом владыке, и проводить совет столь стремительно – банально неуважение по отношению к Ганнару.

Но разве может нечто подобное волновать ее после всего, через что этот мужчина заставил ее пройти? Сейчас Йорунн не только обиженная жена, но и правительница, которая должна подумать о благе своего народа. Настало ее время, пора выйти из тени и быть той, кем она является. Да, Йорунн мягка и нежна, но в ее венах течет кровь воинов. Ее род всегда был предан Одину, во славу его имени они сражались и умирали. Время страха прошло, настало время действий.

Кюна оборачивается, окидывает взглядом каждого собравшегося, и пламя костра ревет за ее плечами. Йорунн беспокойно теребит пальцами ремешок своего платья, после чего, одернув руки, произносит громко, чтобы каждый смог услышать ее голос:

– Храбрые мои воины, дети Одина! Темные времена пришли в наши земли. Потери преследуют нас одна за другой, и сегодня прощаетесь вы не только с братом по оружию, но и с конунгом, что правил вами долгое время. По воле богов или любой другой темной силы, мы потеряли мою дочь, Ренэйст, кою конунг назвал своей наследницей. Пусть это против традиций и законов, но мы не можем допустить себе ни мига промедления. Потому, – она делает паузу, стараясь справиться с сумасшедшим стуком собственного сердца, от которого становится дурно, и продолжает говорить, – потому я объявляю совет ярлов. Все вы нынче в Чертоге Зимы, и я не вижу причин для того, чтобы мы перенесли обсуждения. Прошу всех участников совета пройти в Великий Чертог.