Дети зимы - [14]

Неожиданно Морг застыл. В книге, занимая целую страницу, красовалось изображение лодки. Огромной лодки, рядом с которой люди казались карликами. Разглядывая рисунок. Морг постепенно проникся уверенностью, что он когда-то уже видел это: как будто он стоял вот здесь, в маленькой лодке, нарисованной внизу, глядя на большую лодку, находящуюся в некотором отдалении. Морг даже знал, как зовут людей вокруг: это миссис Тревис, полная, мокрая и несчастная… А этот маленький мальчик рядом со своей побледневшей матерью, должно быть, Тимми.

Гигантская лодка в отдалении кренилась под немыслимым углом; четыре дымовые трубы торчали, как пальцы, вытянутые в страхе, гудок вопил от ужаса. Ужасом было пропитано все: большой корабль, маленькие лодки, разбросанные по холодному морю, но больше всего — крошечные фигурки, тонущие в воде. Морг знал, что такое — тонуть, что чувствуют эти люди, кашляя, задыхаясь, страдая от укусов ледяного моря, проникающих в их тела.

Большое судно называлось «Титаник».

Сообразив это. Морг перестал ощущать страх, потому что вспомнил: на самом деле его там не было.

Это Старик присутствовал при гибели «Титаника». Настолько живым было его описание, тогда, темными вечерами при бликах костра, что сцена катастрофы, нарисованная воображением Морга, врезалась в память. Морг с любопытством разглядывал картину, узнавая лица в ближайшей лодке, угадывая остальных. Все было в точности, как описывал Старик — Рулевой в офицерской форме, рядом монашка. А эта одинокая рука, в мольбе поднимающаяся из воды, должно быть, Джоунс, у которого Старик выиграл в покер двадцать фунтов стерлингов в тот самый день.

Стоя в библиотеке с доказательством в руках. Морг испытывал чувство вины. Он сожалел, что свои сомнения в правдивости рассказов Старика высказывал вслух.

Много позже Морг нашел фотографию более подходящей лодки: кеч [1]. На следующей странице был чертеж. Заботливо придерживая книгу, Морг вышел из библиотеки. Некоторое время он раздумывал, не прихватить ли заодно и книгу с изображением «Титаника», чтобы показать всем остальным, но решил, что не стоит. Кокарда обязательно скажет: «А я что говорила!» Она всегда верила в правдивость историй, которые рассказывал Старик, хотя самому Старику не доверяла.

Внизу под колокольней была комнатка, которую Морг намеревался использовать в качестве плотницкой мастерской. Там стоял стол темного дерева, так хорошо отполированный, что, вытерев его начисто, можно было строить рожи своему отражению. «Идеальная поверхность для черчения, решил Морг. — Переделаю чертежи кеча, чтобы получилась большая снежная лодка».

Выбрав хорошо наточенный нож с острым кончиком, он приступил к вычерчиванию на столе планов «Снежной принцессы», время от времени высовывая язык от напряжения.

Долгое время работа продвигалась успешно. Между двумя группками развилось необычное соперничество. В одной из них были Прутик и Кокарда, которые сооружали подмостки вокруг колокольни у шпиля. Кокарда инстинктивно чувствовала, что если их работа будет завершена раньше, чем построят лодку, они останутся в колокольне навсегда — а эта перспектива ее устраивала, потому что сама мысль о том, чтобы осмелиться выйти на снежные равнины в лодке, построенной Моргом, заставляла ее трепетать от ужаса. Прутик, естественно, соглашался с ней.

Морг же отошел от постройки галереи. Сначала это было задумано как демонстративный жест после стычки с Кокардой по поводу той дыры. Однако, по мере того как работа продолжалась без него, Морга начала мучать совесть. Кокарда и Прутик весь день напролет работали, а он, чей замысел они, собственно, и выполняли, валялся в постели и пьянствовал. Вечерами, когда возвращался Горилла, это выглядело не очень хорошо. Потому-то Морг и начал постройку «Снежной принцессы» раньше, чем планировал. Он не был уверен в своей способности довести дело до конца, но надеялся, что Горилла его выручит. И пусть его черти возьмут, если он примет участие в работе, в которой верховодит Кокарда.

А кроме того, если он сумеет закончить первым, получится, что эти двое зря теряли время…

Горилла прочесывал снежные поля в поисках добычи, но дичь попадалась редко. Лапы стали осторожными, и подобраться на расстояние выстрела удавалось не часто. Они как будто предупреждали друг друга об опасности: выстрелив в одного и промахнувшись — в эти дни он неизменно промахивался, — Горилла не встречал другого целый день.

Однако он не сдавался. Он должен был что-то делать, потому что остальные работали не покладая рук. Каждый раз, являясь домой, Горилла удивлялся, насколько они продвинулись, и ему становилось стыдно: ведь сам он неизменно возвращался ни с чем.

Наступило голодное время года. Через несколько месяцев дичь вернется…

— Думаю, что завтра мы сможем начать монтаж. — Кокарда разглядывала груды распиленного и оструганного дерева.

— Ага, — сказал Прутик.

— Мы начнем от лестницы Гориллы, прибивая детали вон к тем балкам наверху. Знаешь, я думаю, вся колокольня раньше была перекрыта. Но теперь нам нужна только галерея.

С глазами, сияющими воодушевлением, Кокарда выглядела почти привлекательной.