Дети войны - [4]

Гневный окрик заставил их обоих остановиться:

— Штайнер! Винтерхальтер!

Из-за угла выскочил герр Зотов, красный и негодующий.

— Какого лешего вы тут устроили?! — закричал он на них по-русски. — К директору, немедленно!

Фридрих с неохотой расслабил напряжённые мышцы и опустил палочку, вернул её в держатель. Штайнер поступил так же, придав лицу отстранённое выражение.

Пока они шли к кабинету директора, следуя за преподавателем трансфигурации, ни один на противника не смотрел. Теперь, слегка успокоившись, Фридрих досадовал на себя, что попался в глупый капкан, из которого сам же и вытащил Кристофа… и вместе с тем жалел о том, что не успел довести дело до конца.

Александр Штайнер. Фридрих враждовал с ним, кажется, с самого первого своего дня в школе; сын адъютанта Гриндевальда, погибшего в тот день, когда его предводитель был повержен британцем Дамблдором, Александр вместе с тем держался так, словно его семья не знала поражений. Это раздражало Фридриха, заставляло желать указать Штайнеру его место, однако у того оказался стержень не хуже его собственного — и вот уже одиннадцать лет они конфликтовали, начав с обычных детских ссор в начальной школе и перейдя теперь на уровень полноценных дуэлей, в которых, однако, ни один из них не мог одержать итоговый верх — оба были хороши в боевой магии и выигрывали поочерёдно. Впрочем, мириться с ничьей они не собирались и раз за разом искушали судьбу.

— Герр директор, — начал герр Зотов, поставив учеников перед столом Хохберга, — это переходит всякие границы! Эти двое только что затеяли бой у самой библиотеки, когда вокруг было не меньше трёх дюжин других учеников! Я требую немедленно принять меры по их наказанию!

— Благодарю, герр Зотов, — произнёс директор, непроницаемо глядя на него. — Можете оставить их мне, я разберусь с нарушителями.

Зотов раздражённо дёрнул себя за кончик седой бороды, но всё же ушёл, топоча и с чувством хлопнув дверью. Выждав немного, Хохберг переплёл пальцы обеих рук и поверх них посмотрел на студентов.

— Из-за чего дуэль на этот раз?

Фридрих промолчал, как и Штайнер.

— Кто выпустил первое заклятие?

Вновь ответом ему была тишина. Директор не выказал ни недовольства, ни удивления и продолжил всё тем же бесстрастным тоном:

— А понимаете ли вы, господа, что сражения в коридорах между двумя из лучших дуэлянтов школы могут привести к серьёзным последствиям? К порче имущества? К травмам других учеников? Или вам настолько важно доказать что-то друг другу?

Фридрих нахмурился, но продолжал молчать. Он не собирался обсуждать причины вечных сражений с кем бы то ни было. Это было личное — его желание поставить на место много о себе мнящего выскочку из опальной семейки. А личным Винтерхальтеры ни с кем не делятся.

Штайнер же теперь, когда палочки были убраны, вновь изображал полнейшее отсутствие эмоций.

Директор Хохберг наблюдал за ними, практически не мигая.

— До вашего выпуска осталось порядка двух месяцев, — наконец, после продолжительной паузы, сказал он, — и я не хочу, чтобы за это время что-то чрезвычайное случилось. Поэтому поступим так: вы оба угомонитесь и перестанете бросаться друг на друга в коридорах, иначе на хорошие экзаменационные баллы можете не рассчитывать. В качестве же наказания за ваши уже совершённые «подвиги» вы оба будете представлять Дурмстранг на молодёжном дуэльном чемпионате, который пройдёт в мае.

— Герр Хохберг, — возразил Фридрих, — я ведь уже аргументировал свою позицию, когда мы в феврале говорили о возможности моего участия…

— На сей раз это не предложение, — прервал его директор. — И вы, герр Винтерхальтер, и герр Штайнер оправдывали свой отказ необходимостью готовиться к выпускным экзаменам… Однако теперь я вижу, что времени на боевые тренировки у вас более чем хватит, раз есть время махать палочками в коридорах.

На сей раз спорить Фридрих не решился — их директор был скуп на эмоции, но от этого не менее крут нравом. Если Хохберг обещал в случае непослушания проблемы с аттестатами, он их устроит, чего Фридриху допускать было никак нельзя. Не видя больше сопротивления, Хохберг закончил:

— На чемпионате сразитесь, если турнир вас сведёт, пока же забудьте о существовании друг друга и готовьтесь к экзаменам и чемпионату. Позже вам объяснят все подробности участия. Сейчас идите.

Учтиво простившись с директором, Фридрих и Штайнер вышли из кабинета и в мрачном молчании спустись по лестнице. У подножия их ждали, держась на расстоянии друг от друга, Свидерский и Баумер. Баумер не вытерпел первым:

— Ну?

— Никаких стычек до выпуска и обязательно участие в дуэльном чемпионате, — произнёс Штайнер, и по его лицу совершенно непонятно было, что он об этом думает.

Повернувшись к Фридриху, Лукаш вскинул бровь, и тот кивнул, подтверждая сказанное.

— Лучше, чем я ожидал, — признался Лукаш, когда Штайнер и Баумер скрылись за поворотом. — Но наш директор каков — в конечном итоге заставил всех сделать так, как ему нужно.

Фридрих не ответил и отвернулся к окну. Ему нравилась эта черта Хохберга… когда она не была направлена против него самого.

Глава 2

29 апреля 1961 года.

Ливень, шедший много дней, наконец унялся, словно бы специально к матчу. В этот день немецкие «Грифы» бились с русским «Лихом» за право сразиться в финале квиддичного турнира с «Драконами», командой с болгарского отделения, и вся школа сейчас была на трибунах, возведенных на берегу озера, и наблюдала за игрой. В замке повисла неестественная тишина.