Дети войны - [3]

Игроков это вполне устроило, и они стали расходиться. Фридрих, Маркус и Лукаш покинули зал последними; капитан команды левитировал перед собой сундук, который лично должен был вернуть преподавателю полётов.

— Встретимся в библиотеке, — сказал он на распутье коридоров. — Я отнесу мячи и приду.

— Какая премерзкая погода, — протянул Лукаш, глядя в окна, мимо которых они проходили. — А у нас под Варшавой скоро сады зацветут…

Фридрих никак на заявление не отреагировал. Это самое «А у нас под Варшавой» в исполнении Свидерского стало уже чем-то легендарным; с его слов выходило, что рай находится на земле, а именно неподалёку от польской столицы. Как минимум половине из всего, что его приятель рассказывал, Фридрих не верил, а Кристоф, когда слышал подобные разглагольствования, принимался им подражать. Причём делал он это с такой точностью и злой насмешкой, что всё нередко заканчивалось дуэлями, порой настолько серьёзными, что Фридриху приходилось вмешиваться и разнимать приятелей, пока это не сделали, дополнив наказаниями, учителя.

Быстро поняв, что спутник его не слушает, Лукаш посерьёзнел и спросил:

— Слышал последние новости? Вчера в Штутгарте борцы за права устроили демонстрацию и призывали освободить из тюрем офицеров армии Гриндевальда — они, мол, за шестнадцать лет уже отбыли своё наказание.

Фридрих кивнул — он читал об этом утром в «Политическом вестнике».

— Больные люди, — проронил он, брезгливо поморщившись. — Эти псы, подручные Гриндевальда, должны сгнить в своих камерах, все до единого. Они не заслуживают ни капли милосердия.

— Согласен с тобой, — кивнул Лукаш. — На мой взгляд, неправильно и то, что их детям позволено ходить с нормальными детьми в одни школы. «Сыновья не в ответе за грехи своих отцов…» — проговорил он менторским тоном и презрительно продолжил: — Бред это всё. Они от рождения порченые — взять хотя бы даже того же Штайнера…

Фридрих махнул рукой, давая понять, что не желает продолжать это обсуждение. Лукаш, конечно, старался ему угодить, но поминать Штайнера не стоило.

Перед входом в библиотеку было необычно шумно и собралась небольшая толпа. Взглянув поверх голов, Фридрих увидел в центре образовавшегося круга Кристофа, которому, очевидно, учиться уже наскучило, и теперь он увлечённо поливал грязью кого-то, наверняка очередного полукровку.

— Вот чего не понимаю, — говорил Кристоф, обращаясь не то к толпе, не то к мальчишке, сидевшему на полу, опустив голову, и пытавшемуся собрать рассыпавшиеся листы конспекта трясущимися руками, — чем мы-то с вами провинились? Почему мы, порядочные чистокровные, вынуждены учиться и делить общежития со всякими грязнокровками? — он небрежно махнул палочкой в сторону мальчишки, и пергаменты, которые тот только было собрал, разлетелись опять. Хорошо, что пока он ограничивался этим.

Фридрих шагнул вперёд и хотел было напомнить приятелю, что затевать подобное возле библиотеки, от которой рукой подать до Учительской башни, — не самый умный ход, однако в этот момент на сцене появились новые действующие лица.

— Ройтер, довольно, — Штайнер прошёл через толпу стремительно и уверенно; за его спиной как обычно маячил Баумер, который помог подняться мальчишке, в то время как Штайнер заслонил их обоих. — Третировать шестиклассников — это слишком даже для тебя.

Кристоф мгновенно переключил внимание на него.

— Надо же, кто пожаловал — сам великий благодетель всех убогих! Король отребья и его верный шут, — Ройтер картинно помахал рукой перед носом. — То-то, я чую, запашком предателей чистокровности потянуло…

— Не переживай, Кристоф, твой несравненный аромат породистой дворняги ничто не перебьёт, — сообщил Баумер, чарами собирая в стопку разбросанные листы и передавая их мальчишке.

Взгляд Кристофа потемнел; его семья была чистокровна, но небогата и имела мало веса, и каждое напоминание об этом выводило его из себя. До взрыва оставалось недолго.

— Полно, Кристоф, — Фридрих всё же вышел к ним в центр круга. — Этот сброд не стоит того, чтобы зарабатывать из-за них наказание.

— Советую тебе выбирать выражения, — тихо проговорил Штайнер.

— Совет не принимаю, — гордо отрезал Фридрих. — Кристоф, идём.

— Ладно, — сквозь зубы процедил Ройтер, но всё-таки отступил назад. Ситуация бы, наверное, на том себя и исчерпала, если бы идиот Баумер, прищурившись, чётко и звучно не произнёс:

— Гав.

Кристоф отреагировал мгновенно и, резко развернувшись, выпустил в него Секо, которое заблокировал Штайнер и тут же ответил Оглушающим — его принял на щит Фридрих.

Они так и замерли посреди коридора с направленными друг на друга волшебными палочками.

— Лукаш, — произнёс Фридрих, не сводя глаз с противника, — уведи его.

Свидерский быстро приблизился и, опустив руку Ройтеру на плечо, чуть ли не силой увлёк зло пыхтящего приятеля прочь. Штайнер в это время что-то сказал Баумеру, и тот отступил, таща за собой полукровку.

Однако даже когда их товарищи скрылись из вида, ни Фридрих, ни Штайнер палочки не опустили. В коридоре висела звонкая тишина.

Отдаваясь порыву, Фридрих крепче сжал палочку и сделал ею едва уловимое движение. Искра змейкой мелькнула между ними, и Штайнер закрылся от неё щитом. Выпустив в него ещё пару разрядов, Фридрих рассёк магией воздух, точно хлыстом, однако Штайнер отразил и эту атаку, и тут же в ответ выпустил во Фридриха три голубоватых луча, причём один напрямую, а два других — срикошетив от стен над головами собравшихся под точно выверенными углами. Создав вокруг себя мощный барьер, Фридрих приготовился творить настоящую магию…