Дети Сталинграда - [8]

— У нас, ребята, новый повар. Иван Иванович. Прошу любить и жаловать.

Ребята ахали от такой неожиданности. Разглядывали придирчиво. Римма Колетвинцева расплакалась:

— А тетя Тоня?

Тете Тоне стало жалко Римму, и она разоблачилась, успела сказать только:

— Эх, Римма, весь спектакль испортила.

Но тут пошли такие аплодисменты, крики «ура»! Ребята повскакали с мест, окружили тетю Тоню и Евгению Эдуардовну. От полноты чувств кто-то запел «В лесу родилась елочка». Всем стало радостно, и ребята засмеялись. Римма Колетвинцева тоже успокоилась и спросила к всеобщему удовольствию:

— Теть Тонь, а пышки завтра будут?

— Эх, куда же я от вас денусь? Будут вам пышки, будет и свисток!

Первые шаги

Как сейчас, всплывает в памяти тот день, когда мы, несколько девушек, окончивших педучилище, переступили порог детского дома.

В двух небольших комнатах находились около сорока ребят разного возраста. Они подняли глаза и с любопытством посмотрели на нас.

Вот вышел на середину комнаты трехлетний Гриша Заводюк. У него тонкие ножки и огромный живот.

Сдерживая слезы, я невольно отвернулась.

Все эти Вали, Гриши, Коли, Томы перенесли на своих детских плечах тяжесть войны. Это дети Сталинграда, дети фронта, дети войны…

Немного пришлось поработать в коклюшном отделении, где было еще труднее. Дети не забыли пережитого. Кроме того, болезнь: громкий кашель, рвота, порой кровотечение от сильного напряжения. Дети только ели, мало играли. Иногда ходили на прогулку или слушали сказку.

Позже меня направили в группу трехлеток. Эта группа считалась самой трудной.

Вторая смена. Вхожу в спальню. Дети спят на коечках. Познакомилась с планом работы.

Проснувшись, дети приветствовали меня радостными криками: «Другая мама пришла!»

Я не была мамой, но когда двадцать ребят, пухленьких, кругленьких, сказали «мама», мне почему-то их стало жалко-жалко…

Многое обязана я дать этим детям, поняла я, нужно заменить им родных, близких людей, вернуть детство, которое хотели отнять у ребят фашисты.

Крепко пришлось поработать, чтобы добиться уважения детей и порядка во время занятий.

Дети ни за что не хотели спать днем. Все они лежат на коечках, но не спят. Подхожу к каждому. Укрываю получше, говорю что-нибудь ласковое. Встает Шурик Кулаков, берется ручонками за спинку стула и прыгает. На замечание, уговор воспитателя не обращает внимания. Выждав удобную минуту, приподнимается Толик Чепель и кричит: «Шурик, скажи: кукушка». Шурик говорит протяжно: «Ку-куш-ка!» И смеется. Смеются все и прыгают. Им три года, мне в несколько раз больше, их двадцать — я одна. Как быть?

Оказалось, дети не знают, кто такая кукушка.

Нашла картинку с нарисованной на ней кукушкой (дело было зимой).

— У нее есть детки? — спросила Поля.

— Да, у кукушки тоже есть детки-малышки, как вы.

Кто-то шевелит головой. Подхожу ближе — Письменный Ваня.

— Ваня, почему ты не спишь?

— Жалко маму, она умерла.

— Кто еще есть у тебя?

— Петя, братишка, бабушка.

— Они будут любить тебя…

Ваня — худенький, хрупкий мальчик. Он ничем не интересуется. На музыкальные занятия, которые все дети очень любят, никогда не ходит. «Мама, я не пойду на занятия», — спокойно заявляет он.

Ваня не любит коллектива. С каким вниманием дети слушали сказку, смотрели картинки, кукольный театр! Ваня с улыбкой отходил от ребят.

Он худел, становился капризнее. Вот он подходит к вешалке, сбрасывает пальто на пол. Его кто-то обидел?

— Так нельзя делать! Пальто станет грязным, на прогулку в чем пойдешь?

— И буду, и буду так делать! — упорно повторяет Ваня.

Глаза его искрятся злобой, он нервничает.

Как привлечь Мальчика к коллективу? Как заставить жить интересами всех? Как заставить спать?

Осень. Мы на прогулке. Дети разбрелись по траве. Подбегает Ваня, радостный, довольный. Протягивая руку, говорит: «Мама, я козявочку нашов!» «Какая красивая козявочка! — восклицаю я. — Рассмотрим ее получше». Несколько ребят подошли к нам. «Козявочка. Це я поймав!» — объясняет Ваня. Лицо его сияет. Он радуется. Оказывается, Ваня любит природу. С какой осторожностью держал он козявочку! С каким интересом считал, сколько у нее ножек.

Пришло письмо от бабушки из Рудни. Ваня внимательно слушал письмо.

После, довольный, рассказывал всем, торжественно показывая письмо.

— Ваня, почему ты не спишь?

— Где бабушка?

— В Рудне. Когда будет тепло, она приедет за тобой.

— Там есть детский дом? Булочки там дают? А шоколадки? — засыпал вопросами обычно молчаливый Ваня.

Внимание воспитателя успокоило Ваню.

Опять бессонница. Поставив стул рядом с койкой Вани, положила руку на его голову: «Закрой глазки, уснешь».

Через несколько минут ребенок спал. Теперь достаточно постоять немного у его койки. Физически тоже окреп. Нервничает меньше. Вырос, посвежел, на щеках появился румянец.

Но еще много потребуется потрудиться воспитателям, чтобы приобщить Ваню к интересам детей.

Говорят, что скоро увезут Ваню в Руднянский детский дом по просьбе бабушки. Жаль расставаться с ним.

Воспитательница Шалаева.

Апрель 1945 г.

Малыши

Вхожу в спальню трехлеток. Увидав меня, Славик, всплеснув руками, радостно вскрикивает: «Другая мама пришла!».

Малышам хочется иметь около себя самого близкого и дорогого человека. Я их понимаю. И охотно отзываюсь на маму. Это приближает нас к семейной обстановке, создает уют и теплоту. У детей быстрее сглаживается пережитое горе.