Дети Сталинграда - [6]

Детдомовцы очень любили животных: всегда ласкали и подкармливали дворнягу Шарика, который играл с ребятами на прогулках, давали свежего сенца лошади, главной тягловой силе детдомовского подсобного хозяйства. С удовольствием фотографировались с серой лошадкой.

Тетя Тоня и трое ребят — в белых колпаках. Юра Арчаков пропускает через мясорубку мясо, Аля Захматова лепит котлеты, Валя Лобасева снимает пробу из той кастрюли, которая недовольно шипит. (В детдоме каждый воспитанник должен был научиться стряпать, поэтому на выучку к тете Тоне по очереди приходили все ребята.)

Тетя Тоня попробовала из большой кастрюли и говорит ей:

— Ты у меня пошипи! Я тебя живо сейчас помешаю!

К удивлению ребят, кастрюля перестает шипеть, начинает спокойно булькать.

— Как это она вас слушается, теть Тоня? — спрашивает Аля Захматова.

— А так, деточка. Я кто, думаешь, повар? Э, нет.

— А кто? Артистка?

— Ну, это ты загнула, милочка, — сказала тетя Тоня, а сама при этом довольно улыбнулась. Приятно ей было вспомнить, как недавно она играла дьячка в «Канители» А. П. Чехова. Бог ты мой, сколько было восторгов, когда ребята увидели свою тетю Тоню в длинном балахоне, с усами. Лоб она сморщила, а на носу пятна всех цветов — от розового до темно-синего. Но это еще не все. На голове у нее уморительно торчат косицы, как будто букву «с» положили на спинку. Изобретательная тетя Тоня вплела в волосы проволоку. А когда она забубнила: «Дальше кого? Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы считать стану», — ребята просто покатились со смеху.

Но больше всего аплодировали тете Тоне за роль Василия в пьесе «Пустяковые дела». Надо сказать, что ей шли мужские роли: военный в пьесе «Билет в Ейск», чеховский злоумышленник. В общем, тетя Тоня была настоящая артистка, и все. Нечего тут скромничать.

— Эх, заговорили меня, разбойники. А клецки кто будет делать?

Ребята в три голоса закричали:

— Ура! Клецки!

— Тише вы, кастрюли спугнете — улетят!

Ребята засмеялись, побросали свои дела, налетели на тетю Тоню, взяли ее в плен. Она пыталась вырваться из их объятий, уморительно изображая отчаяние. И тут пошла такая кутерьма! Столько было визга, шума, что никто не слышал, как открылась дверь.

В дверях показалась сначала целая гора валенок, а потом уж Людмила Васильевна Корнеева, воспитательница, совсем еще девочка, прехорошенькая, большеглазая. Два года назад она закончила Дубовское педучилище. Она только что каталась с ребятами на лыжах. А на улице начиналась метель, да и горок много, вот и промочили ребятишки валенки. Посушить их надо. А где? Кроме как у тети Тони, негде.

Первой Людмилу Васильевну увидела повариха. Она энергично замахала руками:

— Кыш-кыш! Чур меня!

Людмила Васильевна сразу прикинулась лисонькой:

— Тетя Тонечка, миленькая! Ну, пожалуйста! Кто же нас пожалеет еще?

— Да вы что, Людочка! Вы хотите, чтобы врач отрубил мне голову, когда увидит рядом с кастрюлями этих серых уродцев? И какой леший, я спрашиваю, носил вас в такую погоду? Прости меня, господи, и это накануне женского дня! Чистое безобразие — метель! Ну, чего стоишь? Поди, устала держать этакую махину? Валяй их в угол, да мешком прикрой — «картошка» будет. А вот когда наступит темная-темная ночь, я этих уродцев так и быть поставлю на печку. Но, клянусь вам, ни одной кастрюли рядом с ними не будет!

От такой речи Людмила Васильевна долго хохотала и все приговаривала:

— Ну, артистка! Ой, умру!

Тетя Тоня тем временем энергично орудовала ложкой — готовила тесто для клецок. Она сказала с чувством:

— Людочка! Ради бога, не умирайте. Вы такая молодая и красивая! Лучше давайте клецки с нами запускать.

— Не могу, тетя Тонечка. Мои архаровцы меня ждут.

И ушла.

Наконец тесто было готово, и ребята приступили к самому главному: взяли ложки, окружили чашку с тестом и — отправляйтесь, клецки, в кастрюлю. Тетя Топя сразу предлагает игру «кто быстрее», но при этом предупреждает:

— Верите по чуть-чуть.

Ребята очень стараются. Ведь за то, как они приготовят обед, им тетя Тоня поставит оценки.

После обеда в кухню заглянули человек десять. То сухариков попросят у тети Тони, то дров нарубить предложат. Пришел и ее «хвостик» — Толя Беликин. Бывало, раздает она варенье по группам (по 50 граммов на каждого), а он обнимет ее сзади и ходит за ней.

— Что за хвостик за мной ходит? — спросит тетя Тоня, а мальчик ответит:

— Сынок твой.

Сынок да сынок — так и привыкли звать его. А потом на самом деле стал тети-Тониным сынком.

Помогал тете Тоне и Володя Ермаков — сильный, трудолюбивый мальчик. Бывало, забежит на кухню, а тетя Тоня скажет:

— Ничего у меня не кипит, Володенька.

— Что, мама, дров?

— Дров!

Пойдет, нарубит. А дрова не всегда были хорошие, вернее, чаще всего привозили краснотал, вербу. Мокрые, длинные. Корни в печке, а макушки около двери. Уж дети их рубят, рубят. А особенно старается Володя Ермаков.

Удивительный все-таки это человек — тетя Тоня! Деревенская русская женщина, с одним классом образования, столько пережившая сама. Была у нее дочка, вернее, есть и сейчас, ровесница детдомовцам, растила ее без мужа. Работы было — выше головы. Никто не знал, когда спит тетя Тоня, в семь вечера кончался ужин, а там — получала продукты на завтра. В полночь репетиция, часов так до двух. А там воза два картошки надо перечистить.