Дети Спящего Ворона - [37]

— Ты что, не расслышал?! — император снова пихнул его в бок, Ашезир встрепенулся, сбрасывая остатки сна, и вылез из кровати. — Так-то лучше, — проворчал отец. — А теперь приди в себя и слушай.

— Да, божественный.

Он стоял перед отцом в одной ночной рубахе, больше всего на свете желая забраться обратно под теплое одеяло; по телу ползли мурашки, волосы на руках и ногах вздыбились. Огонь в камине погас еще ночью, но позвать слуг, чтобы развели новый, император, конечно, не позволит, не сейчас. Скорее в очередной раз обзовет слабаком. Ему-то самому, разумеется, не холодно, он в теплом кафтане, шерстяных штанах и высоких ботинках. Зато Ашезир босой, а зябкий воздух пробирается под тонкую льняную сорочку. Быстрей бы отец сказал, для чего явился, а то вот-вот зубы начнут стучать!

Император прошествовал к креслу и грузно в него опустился. Проклятье! Значит, разговор намечается длинный — по крайней мере, не короткий.

— Набрось на себя что-нибудь, а то смотреть на тебя тошно. Только быстрей! — отец окинул его брезгливым взглядом.

Ну слава богам! Ашезир спешно всунул ноги в ботинки, сорвал с дивана шерстяное покрывало и, закутавшись в него, приблизился к императору.

— Можешь сесть, — буркнул тот, и Ашезир подчинился — опустился на краешек прикроватного сундука. — Я думал весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро, и вот что решил… — отец помедлил, сцепил руки и уперся в них подбородком. — Отправляйся-ка ты в старую столицу. Завтра же.

Это что, ссылка? Несколько лет назад туда же, в Дейширу, отец отослал его мать — свою супругу. Преподносилось это как «императрице полезен морской воздух», но все, конечно, понимали что к чему. Теперь, выходит, император решил убрать с глаз долой и нелюбимого сына? Это плохо. Если Ашезир будет там, а не здесь, то не сможет убить родителя. Скорее уж тот подошлет к нему убийц, чтобы освободить дорогу более достойному наследнику…

— Как прикажешь… — пробормотал он. — Но зачем…

— Молчать! Глупые вопросы потом! А сейчас слушай и внимательно. Я не знаю, когда Каммейра привезет свою дочь, но в письме он намекал, что скоро. — Надо же, император говорит не то, чего ждал Ашезир! — Раньше я хотел, чтобы их там встретили знатные посланники, а затем проводили сюда. Теперь же думаю… — он поморщился и отмахнулся. — Ладно, не твое дело, что я думаю. В общем, будет лучше, если их встретишь ты. Когда они заявятся, будь добр, не отпускай этого старого лиса от себя, не давай ему покидать дворец и с кем-то встречаться наедине. Сделай так, чтобы у него даже времени на это не оставалось! Чем хочешь займи: устраивай пиры, показывай город, храмы… Вывези его на охоту… Или нет, на охоту не надо. Вспоминая твой недавний «подвиг»… — отец с издевкой ухмыльнулся. — И постарайся как можно быстрее доставить их сюда, даже если Каммейра станет тянуть время, прикрываться усталостью дочери или еще чем-то. Хотя бы с этим справишься, надеюсь?! Должны же у тебя быть ну хоть какие-то способности! Даже у тебя.

— Божественный! Я приложу все силы, чтобы оправдать твое доверие, оно для меня дороже самоцветов! — воскликнул Ашезир. — Я благодарен, как только может быть благодарен сын и подданный!

Уголки губ отца дрогнули в скупой улыбке — пожалуй, это высшее проявление того, что наследник наконец чем-то ему угодил. Ясно, чем — лестью.

— Тогда начинай собираться. И проследи, чтобы дары для Каммейры подготовили. Вечером зайдешь ко мне, я проверю, все ли ты сделал, как нужно. Заодно расскажу подробнее, что от тебя требуется.

Император протянул руку в благосклонном жесте и, дождавшись, пока сын коснется ее губами, удалился.

Шаги отца смолкли за дверью, и Ашезир переоделся, затем велел рабам растопить камин — скоро затрещало уютное пламя, изгоняя промозглую сырость.

Ашезир пододвинул скамейку ближе к огню и устремил взгляд на ярко-рыжие лепестки — так лучше думалось.

Выходит, отец отправляет не в ссылку, а с поручением… Если так, то замечательно. Можно хоть какое-то время отдохнуть от императора, к тому же повидаться с матушкой: за год они встречались только три раза, когда она приезжала на крупные праздники.

Да… все это хорошо, однако поразмыслить надо о другом: о Каммейре. Отец не доверяет своему союзнику, опасается его, это понятно. Как понятно и то, чего он хочет добиться впоследствии — окончательно укрепиться на завоеванных землях, а затем покорить и талмеридов тоже. Сейчас это сложно сделать, ведь те края далеко за морем, без поддержки степняков их не удержать, но император уже предпринимает первые шаги. Переселяет туда некоторых воинов и их семьи — чтобы мужчинам не пришло в голову жениться на местных жительницах, — отдает им под опеку кое-какие земли, позволяя собирать с них подати. Старается отправлять за море и людей и из простонародья, чтобы те создавали новые — шахензийские — поселения. Добровольцев, правда, мало, но это пока.

В общем-то ясно, что и зачем нужно Империи, и отец все правильно делает, Ашезир на его месте поступал бы так же.

А чего хочет Каммейра? Талмериды заключили союз с Шахензи, чтобы самим остаться свободными, но когда то было? Еще и дед Ашезира, пожалуй, не родился. Вряд ли степняков по-прежнему устраивает всего лишь свобода от податей и власти императора. Тем более теперь, когда, не будь Империи, они сами давно бы захватили разрозненные и ослабленные гнетом равнинные земли.