* * *
Данеска вглядывалась в раскрашенную закатными лучами степь. Вплетенные в венок пушистые травы колыхались от ветра и то щекотали лицо, то лезли в глаза: приходилось щуриться и тереть веки. Ни один из наездников еще не показался на горизонте. Долго ли она выдержит тревожное ожидание?
Тело напряжено, сердце готово выскочить из груди, кровь бурлит от испуга и сладкого томления. Красногривый, чуя нетерпение хозяйки, пляшет под нею, роет копытами землю, вот-вот готовый сорваться в галоп.
Кем же будет победитель? Одним из трех знакомых, принадлежащих к другим кланам? Эти, вероятно, погонятся за ней: мало кто откажется от дочери каудихо. А вот Саторо из рода Каммейра ее вряд ли выберет: хоть и очень дальний родич, но все же… Есть еще три незнакомца: насчет них не угадаешь. Остается надеяться, что она красивее двух своих подруг и, кажется, они это понимают, ибо поглядывают с ревностью. Естественно, ведь не познавшая мужчину дева лишь единожды может вплести в косы нужные бусины и, если повезет, стать небесной женой. Если повезет еще больше, то зачать дитя-несущее-удачу и всю дальнейшую жизнь провести в почете и достатке: для каждого из талмеридов честь и долг — помогать ей, защищать и одаривать. Поэтому среди ждущих-победителя зачастую оказываются дочери бедных скотоводов, и поэтому на Данеску многие смотрят с удивлением: не понимают, ей-то зачем это надо. Конечно, откуда им знать, что Андио Каммейра, их каудихо, решил отдать единственную дочь имперцу?!
В далекой золотистой дымке появился силуэт наездника. Конь под ним строптиво вскидывал копыта, порывался встать на дыбы, но все же слушался. Жаль, отсюда не разглядеть, кто это.
Данеска напряглась еще сильнее, до дрожи в руках и ногах. Это неправильно. Надо расслабиться. Вдох. Выдох. Расслабиться.
Всадник приблизился. Молодой, статный, сильный и — незнакомый! Послал улыбку и горящий взгляд не ей, а Линарке. Проклятье! Неужели все зря: и ее побег, и неминуемый гнев отца, и обида второй матери? Вроде Данеска мысленно готовилась и к такой возможности, а все равно веки обожгли злые слезы.
Незнакомец ворвался в круг, и в это время вдали показался следующий наездник, один из знакомцев: если бы он был первым, то выбрал ее! Увы, он опоздал…
Звякнул металл, пронесся медный гул, а значит — пора: чужак уже вскочил на свежего коня и, как только девы бросятся врассыпную, погонится за одной из них. За Линаркой. Ну и ладно! Пусть! Зато напоследок можно насладиться бешеной скачкой! Напоследок, потому что после сегодняшнего отец наверняка посадит ее под замок, пока не придет время посадить на страшный корабль, везущий в Империю.
Данеска ударила Красногривого в бока и наклонилась к его шее, почти прижалась к ней. Задрожала земля, ветер сорвал с головы венок и ударил в лицо так сильно, что глаза заслезились. А может, они заслезились вовсе не от ветра…
— А-ай-я-э-э! — закричала Данеска, чтобы хоть как-то излить гнев и отчаяние.
Сколько она так проскакала, неизвестно. Уже приблизилась кромка рощи, и тут за спиной раздался стук копыт, спустя мгновения стал громче.
Что?!
Не сбавляя галопа, она оглянулась. Незнакомец! Скачет за ней! Данеска рассмеялась и подстегнула Красногривого: как бы ни хотелось поддаться всаднику, а обманывать духов, следящих за таинством, опасно.
В роще уже различались отдельные деревья, но среди стволов, ветвей и листьев не разгонишься. Данеска повернула коня, двинулась вдоль опушки, а охотник, словно предугадав это, бросился чуть в сторону и наперерез.
А дальше… дальше она опомниться не успела, как ощутила позади себя толчок и жар чужого тела. Красногривый дернулся, заржал, поднялся на дыбы, но сильные руки перехватили у нее поводья, и жеребец, еще чуть-чуть посвоевольничав, перешел на медленный галоп, затем на шаг, пока вовсе не остановился. Конь, оставшийся без наездника, бежал впереди, тоже постепенно замедляясь.
Данеска боялась даже обернуться, решимость и радость улетучились, уступив место страху и сомнениям. Чужой. А вдруг грубый и жестокий? А вдруг ей будет больно и противно? Нет, она, конечно, все выдержит ради возможности не уехать в Империю, но лучше бы это был кто-то знакомый…
Мужчина взял ее лицо за подбородок, повернул к себе и поцеловал. Его губы, соленые от пота, были требовательными и… нежными. Нет, он не грубый… И все равно страшно.
Незнакомец спрыгнул на землю и, не говоря ни слова, подхватил ее под мышки, стаскивая с коня, поставил перед собой.
Увидеть бы его черты, но страшно даже взгляд поднять — такой слабой, беззащитной, маленькой она себя рядом с ним ощущает! Губы дрожат, тела она вовсе не чувствует, голова кружится, и все какое-то нереальное, будто происходит во сне.
— Ты боишься, — он не спрашивал — утверждал. Голос чуть охрипший, но спокойный и незлой. — Вся дрожишь. Не бойся. Я не обижу.
Он снова поднял ее лицо за подбородок и снова поцеловал: в губы, щеки, веки. Мягко, едва касаясь. Провел рукой по спине, запустил пальцы в волосы, а потом — она опомниться не успела, — скользящим движением стянул с нее тунику. Вечерняя прохлада обдала кожу, по телу поползли мурашки, зато в бедрах и животе стало жарко-жарко, а ноги ослабли и налились тяжестью.
