— Обещал… — пробормотала Данеска. — А обо мне подумал? Каково видеть напоминание, что… — она запнулась и повысила голос. — Ну зачем ты победил?! Лучше бы кто-то другой! Даже Тахейди! Да хоть бы ты вообще исчез, чтоб я тебя не видела!
Губы Виэльди изогнулись в злой усмешке.
— Не огорчайся, твое желание скоро исполнится. Ты уедешь в Империю, я не стану тебя навещать, и мы не увидимся. Тогда сможешь убедить себя, будто я исчез или меня вовсе не было.
— Ненавижу! Ты…
Вдали показался отец, и Данеска осеклась — нет, нельзя с ним встречаться, не сейчас. Напоследок она в очередной раз стукнула Виэльди в грудь — попыталась вложить в удар всю ярость! — и, резко развернувшись, бросилась прочь.
Виэльди проследил за взглядом Данески: сюда шел отец. Ясно, почему она убежала. Ну, еще из-за него, конечно. Не стоило говорить с ней так зло даже в ответ на обидные слова. В конце концов, она очень напугана: если уж ему, мужчине, настолько не по себе, то каково ей — юной женщине, вчерашнему ребенку?
Отец остановился в нескольких шагах и бросил:
— Что такое между вами двумя творится?
— Нами? — Виэльди изобразил непонимание.
— Тобой и Данеской. Почему она кричала и пыталась тебя побить?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Кажется, ей не понравился мой подарок.
— Как такие красавцы могли не понравиться? — отец вскинул брови и подошел ближе.
— Ну… она сказала, что это дорого, и я тебя разоряю.
— И что ты ответил?
— Что вернулся из Империи не нищим.
— Далеко не нищим, раз преподнес мне такой меч. — Андио Каммейра хохотнул, но тут же посерьезнел и, склонив голову набок, прищурился. — Однако странно… Выбирая себе побрякушки, Данеска не больно-то волнуется о моем достатке.
Каудихо не верит — и неудивительно. На его месте Виэльди тоже не поверил бы своему объяснению.
— Может, она просто ревнует? Столько лет оставалась единственным ребенком, а тут я появился.
Отец почесал подбородок и кивнул.
— Да, это возможно. Что ж, ей придется привыкать, и тебе тоже. Не хочу, чтобы мои дети ссорились.
— Мы не будем.
…Даже разговаривать, наверное, не будем.
— Ты меня зачем-то искал, отец?
— А, да! — каудихо хлопнул себя по лбу. — Чуть из головы не вылетело. Пиршество в твою честь. Думаю устроить его через два дня. Как считаешь?
…Какая разница? Хоть завтра, хоть никогда — все одно.
— Почему бы и нет? Я не против.
* * *
Посреди степи полыхал, рвался к чернильному небу рыжий костер, вокруг него стояли, сидели, плясали люди, а музыканты били в барабаны и бубны, выдували замысловатую трель на зурне.
На вертелах жарилось мясо, в кувшинах и рогах плескался пьяный настой, хвалебные и чинные речи давно закончились — началось веселье.
Многих гостей Виэльди ни разу не видел (или не помнил), а они приехали, причем некоторые издалека.
— Дочерей привезли, — пояснил отец. — Надеются, что они понравятся тебе настолько, что ты женишься. Но даже не думай! Тебе нужна не просто жена, а нужная жена. Если же кто-то из красавиц приглянется, прогуляйся с ней подальше в степь. Потом одари, как следует, но никакой женитьбы, понял?
— И не думал жениться. Я только вернулся, и я еще молод. Жена и дети мне пока ни к чему.
— Сын, не то ты говоришь и не так, — отец поцокал языком. — Тебе, может, и не к чему, но благо клана и талмеридов важнее. Если потребуется, чтобы ты женился завтра — ты женишься завтра!
Виэльди не удержался от усмешки: каудихо даже на пиру не может удержаться от того, чтобы поучить сына жизни.
— Надеюсь, клан еще долго будет обходиться без моей женитьбы.
— Надеяться не запрещено, — отец рассмеялся. — Но хватит болтать — идем веселиться.
Почему нет? Виэльди тут же отошел от отца и присоединился к боевой пляске мужчин. Они вращали палками, с гиканьем кружились вокруг костра и то высоко подпрыгивали, взмахивая руками, то стучали ногами по утоптанной земле, отбивая замысловатый ритм.
Тело быстро вспомнило нужные и некогда привычные движения, хотя Виэльди давно не танцевал. В горном лагере все воспитанники были из разных мест, танцы и обычаи у всех были разные, как и наречия. В первое время Виэльди вообще никого не понимал. Правда, теперь мог похвастаться, что худо-бедно знает аж три языка — это помимо родного и имперского. Если же вспоминать о редких в ту пору развлечениях, то они сильно отличались от тех, к которым Виэльди привык, и были куда опаснее. Например, на спор уйти ночью в горы, добраться до зеленой пещеры, не переломав при этом ноги и не свернув шею, взять оттуда каменюку как доказательство, и вернуться. Причем проделать все так, чтобы наставники не заметили, иначе потом весь день и ночь придется стоять у столба и изнывать от холода и жажды.
Послышался грохот копыт, и подъехали несколько всадников. Танец прервался, все повернулись к новым гостям, и Андио Каммейра шагнул им навстречу.
— Отец! — он прижал руку к груди. — Я уж думал, ты не приедешь.
— Разве я мог? Хоть и далеко ехать, а как не приветить внука? — высокий поджарый старик спешился, выступил на свет, и Виэльди узнал в нем деда. — Мальчик мой, ты где?
Бывший каудихо, а ныне один из старейшин клана, заозирался: видимо, пытался угадать, кто из окружающих — его внук.
