Дети разлуки - [45]

«Вор, подлец, в тюрьму его!»

На экране маленький Бруно с отцовской шапкой в руке умолял толпу на улице отпустить отца.

Микаэль искоса глянул на Франческу и увидел, что она плачет, взволнованная этой сценой. Ему было жаль ее, и он стал подбирать слова, чтобы утешить, но пока думал, ее рука, теплая и мягкая, нежно коснулась его руки.

И перед ним разверзся целый мир диких апельсиновых деревьев в цвету.

Мы возвращаемся из кинотеатра и уже почти подходим к колледжу, когда вонь, поднимающаяся от канала, перехватывает мне горло и я вдруг вижу тебя: у тебя мокрые ноги и влажная одежда, потому что ты уже много дней трудишься по колено в воде, что-то роя на берегу обледеневшей реки. Вы должны построить мост и сделать это очень быстро, потому что если вы не успеете вовремя, то вам будет нечего есть. Но тебя не пугает даже голод. Как заведенный, ты сжимаешь зубы и колешь обледеневшую землю.

Бьешь и бьешь, уже ничего не чувствуя.

– Тебя зовет начальник лагеря, – сообщает тебе начальник смены.

Ты только что вернулся в лагерь и снимаешь робу.

– Знаешь где? Барак с флагом, – настаивает Сергей.

Ты снова одеваешься и идешь к центральным баракам, где встречаешь твоего отца прямо под портретом Сталина, чей проникающий взгляд, кажется, вот-вот раздавит беднягу.

– Те двое еще приставали к тебе? – спрашиваешь ты, обнимая его за плечи.

– Нет, – бормочет он, качая головой, но ты пытливо смотришь ему в лицо, потому что тебя не убедил тон его голоса.

– Сразу же мне сообщи, если те двое тронут тебя хоть пальцем, – говоришь ты отцу в тот самый момент, когда появляется начальник лагеря, такой же усатый тип, как и спаситель родины, не удостоив вас даже взглядом.

– Садитесь, – приказывает он вам.

Никаких бесполезных вступлений.

Начальник лагеря берет со стола конверт, открывает его и достает письмо. Он читает вам письмо равнодушным тоном, как если бы это был отчет о продвижении работ. Ты подался вперед – весь внимание, как в школе. Ты хочешь понять русские слова, юридическую терминологию, которую еще не знаешь так хорошо. Скоро ты начинаешь думать, что это шутка, потому что, если ты правильно понял, твоя мать отрекается от тебя. Мама, женщина, которая подарила тебе жизнь, не желает тебя признавать, тебя и отца. Она осуждает вас, считает опасными и ненадежными элементами, которые угрожают целостности Советского Союза. Она отмежевывается от вас и заявляет, что не хочет вас видеть никогда и ни по какому поводу до конца своих дней. Ты ошарашен, ты смотришь на отца, который кажется еще меньше, чем был. Ты хочешь, тебе просто необходимо взять его за руку, но голос начальника останавливает тебя. «Здесь обручальное кольцо, которое твоя жена тебе возвращает», – говорит он отцу и протягивает маленькую коробочку, обтянутую бархатом. Отец берет кольцо в руку и сжимает его так крепко, что у него белеют костяшки пальцев. Ты хочешь возмутиться, потребовать разъяснений, но письмо, прошуршав, падает достаточно близко от тебя, чтобы ты мог узнать подпись твоей подлой матери. Тебе очень больно, так больно, как если бы тебе вспороли брюхо и выпотрошили, как волк ягненка.

Я чувствую твою боль, жестокость этого мира и останавливаюсь.

– Дорогие мальчики, у вас трудный и опасный период жизни, – начал отец Элия.

Этот пожилой мужчина, высокий и сухопарый, с копной седых волос, похожих на нимб, был полон энтузиазма, что для его возраста было само по себе удивительно.

– Господь пока дает мне силы, – отвечал он тем, кого удивляла его жизненная энергия. Отец Элия утверждал, что может пройти путь от Берега Рабов, где причаливали пароходики с острова Святого Лазаря, до самого колледжа менее чем за двадцать минут, невероятное время даже для молодого человека.

«Чего там, в самом деле? Пойду к Академическому мосту, потом сверну направо, и я пришел», – говорил он, размахивая руками, испещренными синими венами.

Выходец из Персии, он уже более полувека жил в келье островного монастыря. Он считался отличным монахом-мхитаристом, опорой армянской коммуны, где его уважали и почитали чуть ли не за ангела, сошедшего с небес. Дав обет затворничества, монах никогда не покидал острова, разве что только ради колледжа, где он по собственной инициативе преподавал пресловутый предмет под названием «Сексуальное воспитание и поведение».

– Многочисленные искушения терзают вашу незрелую плоть. – Его голос громыхал в классе, как голос шекспировского трагика.

Вся его фигура, выделявшаяся против света на фоне окон, нагоняла благоговейный страх на студентов, и они слушали его в тишине и с вниманием.

– Керопе, сын мой, ты не должен испытывать стыд. – Он приблизился к густо покрасневшему студенту и погладил его жесткие волосы отеческим жестом. Это был его любимчик, наверное, потому что они оба были выходцами из Персии, или потому что монах еще видел в нем ту невинность, которую все остальные, переживавшие самый пик гормональной бури, уже потеряли.

– Сатана везде подстерегает вас, и не надейтесь скрыться от него. Он придет к вам вечером, ночью, в самые неожиданные моменты, и будет смущать вас. Вам будут сниться сны, которыми вы не посмеете ни с кем поделиться, и мерзкие желания будут снедать вас. Но Господь, – он вознес руки к небу, – подарит вам спасение, если вы обратитесь к нему.