Дети наших детей - [12]

— Нет, — возразил Гейл. — Мы ничего не знаем. В нашей истории такого факта нет, поскольку он, как ни странно звучит, пока не имел места…

— Как же так? — воскликнул Уильямс. — Почему?

— Вы затронули вопрос, в котором я не разбираюсь. Тут переплетаются физические и философские принципы, причем образом, которого я не постигаю. Наши ученые многократно пытались свести концы с концами. Сначала мы спрашивали себя, вправе ли мы изменять историю; ведь, отправляясь в прошлое, мы как целое становимся фактором, который будет в известной степени определять ход событий. Мы размышляли над тем, чем обернется присовокупление названного фактора, какое влияние он окажет на существующую историю, Но позже ученые пришли к выводу, что влияние будет практически нулевым. Я понимаю ваше недоумение и повторяю, что сам не в состоянии разобраться в сути проблемы. Человечество проходило путем, на который мы ступили, но двигалось вперед, в грядущее, и на этом пути ничего подобного тому, что происходит сейчас, не случалось. В будущем на человечество напали пришельцы из космоса. Мы сбежали от них в прошлое, событие произошло, история изменилась, и теперь все будет иначе. Да, история изменилась, но не наша, не та история, которая доходит до момента нашего бегства. Изменилась ваша история. В силу нашего поступка вы оказались на ином пути, Мы не знаем, приведет ли он к нападению инопланетян; вполне вероятно, что приведет…

— Чушь какая-то! — воскликнул Дуглас.

— Поверьте мне, — проговорил Гейл, — все не так просто. Эту теорию разрабатывали выдающиеся ученые.

— Так или иначе, — сказал президент, — в настоящий момент принять какое-либо решение не представляется возможным. Мне кажется, лучше всего относиться к происходящему как к данности. Что сделано, то сделано; нужно привыкать к переменам. Меня интересует вот что…

— Я к вашим услугам, сэр, — откликнулся Гейл.

— Зачем уходить в прошлое настолько глубоко, на двадцать миллионов лет?

— Для того, чтобы следы нашей цивилизации никак не повлияли на будущую историю человечества. Возможно, мы там не задержимся. Наши историки утверждают, что человек, учитывая уровень технологических достижений, проведет на Земле не более миллиона лет; скорее же всего, гораздо меньше. В течение этого промежутка все мы покинем Землю. Если бы нас в нашем времени оставили в покое, мы бы за несколько веков наверняка вышли в космос. Так что, обосновавшись в прошлом, мы, через ряд тысячелетий, построим звездолеты и, вероятно, улетим с планеты. Обретя возможность покинуть Землю, человек вряд ли станет медлить. Пройдет какой-нибудь миллион лет — и он покинет ее навсегда.

— Но ваше присутствие здесь, у нас, связано с использованием природных ресурсов, — произнес Уильямс. — То есть след сохранится. Вам потребуются уголь и железо, нефть и газ…

— Толика железа, — поправил Гейл. — Толика, которой никто не заметит. В нашем времени ощущалась постоянная нехватка материалов, поэтому мы приспособились обходиться малым. Ископаемое же топливо нам ни к чему.

— А энергия?

— Мы подчинили себе ядерный синтез. Наша экономность покажется вам удивительной. Вещи, которые мы изготовляем, практически вечны. Не десять лет, не двадцать, а века. Фактор износа в нашей экономике больше не является определяющим. В результате производство в 2498 году составило менее одного процента от вашего сегодняшнего уровня.

— Немыслимо, — пробормотал Сэндберг.

— По вашим меркам да, — согласился Гейл, — но не по нашим. Нам пришлось изменить образ жизни. У нас не было выбора. Хищническое разбазаривание природных ресурсов на протяжении столетий оставило нас в нищете. Мы были вынуждены искать способы выжить.

— Если ваши рассуждения относительно того, что человек пробудет на Земле не более миллиона лет, обоснованны, — сказал президент, — я не совсем понимаю, зачем вам углубляться в прошлое. Уйдите миллионов на пять, куда уж дальше.

— Мы окажемся в непосредственной близости к предкам человечества, — объяснил Гейл. — Хотя человек, каким мы его себе представляем, появился не ранее двух миллионов лет назад, первые приматы бродили по поверхности планеты примерно семьдесят миллионов лет. Мы все равно так или иначе столкнемся с ними, этого не избежать, но, возможно, встреча не будет иметь сколько-нибудь значимых последствий; уйти же глубже нельзя из-за динозавров, общение с которыми вряд ли будет особенно приятным. По совести говоря, дело не только в динозаврах. Предки австралопитеков вышли на арену истории не позднее пятнадцати миллионов лет назад. Цифры, разумеется, весьма приблизительные. Большинство наших антропологов считает, что мы будем в безопасности, проникнув в прошлое на десять миллионов лет. Но мы хотим подстраховаться; вдобавок, нам ничто не препятствует. Вот откуда взялись двадцать миллионов. И потом, нужно же оставить место для вас.

— Для нас! — воскликнул Дуглас, вскакивая.

— Минутку, Рейли, — жестом остановил его президент. — Давайте дослушаем.

— На ваш взгляда предложение вполне разумное, — продолжал Гейл. — Посудите сами; через пятьсот лет произойдет вторжение из космоса. Да, благодаря нам вы очутились на ином пути развития, и никакого нашествия может и не быть, но, по вычислениям наших ученых, вероятность того, что оно состоится, очень высока. Так зачем же вам двигаться к нему? Почему не присоединиться к нам? В вашем распоряжении пятьсот лет. Используйте их для подготовки, чтобы не бежать, как мы, в спешке и суматохе, но уйти постепенно, за несколько лет. Почему бы не бросить нынешнюю Землю и не начать все заново? Человечество пойдет нехоженой дорогой. Новые земли…