Дети Луны - [28]

Вокруг были здоровенные рожи, веселые, усатые, распаренные — жарко было, как в бане. На мгновение Страннику показалось, что он — на поляне, среди баронских и орденских охотников. Он нахмурился. Какого черта! Он не должен отступать.

Пир закончился далеко за полночь. Ив проводил Странника в узкую беленую комнату с окном, похожим на бойницу, и сразу ушел. Странник повалился на кровать не раздеваясь. По опыту он знал, что долго спать ему не дадут.

Действительно, едва ли миновало два часа, как Ив снова постучал в дверь. Странник мгновенно проснулся и вскочил, готовый следовать куда угодно. Ив брел впереди. Со сна у него заплетались ноги, и он не мог вымолвить ничего понятного, только что-то бормотал под нос. «Бедняга», — пожалел его Странник.

Факелы на стенах догорали. У окованной железом двери стояли два вооруженных охранника. Эти не выглядели сонными, видно, недавно сменились. Они прошли эту дверь, почти сразу же еще одну и очутились в просторной полутемной комнате. Вельф стоял у окна, за которым чуть брезжил рассвет, на звук открываемой двери он обернулся, молча сел в кресло. Стол, на котором Странник узнал свои пергаменты среди вороха других. Вельф был грамотен, не в пример многим, равным ему по положению, вроде Лонгина, хотя писанины не любил, шахматная доска, скамья у стены, два низких табурета, холодный очаг, вытертый ковер на полу — больше ничего в комнате не было. Ив захлопнул дверь снаружи, и Странник услышал, как он с грохотом растянулся на полу и почти сразу же захрапел.

Двое людей, столь разных и по воле случая ставших друзьями, остались одни. Если нелегко было объяснить чувства, которые Странник питал к своему господину, то отношение Вельфа к лазутчику было еще труднее. Вельф почти с детства находился на войне, семьи он не знал, братьев у него не было, но, будь у него младший брат, он, возможно, относился бы к нему так же, как к Страннику. Но, вернее всего, он был привязан к Страннику именно потому, что тот был во всем и полностью ему противоположен. И — таковы уж постоянные человеческие потуги сделать непонятное понятным, непохожее похожим, — тем не менее Вельф всегда стремился уподобить Странника самому себе. То, что выглядело безжалостностью, было представлением возможности выслужиться. И он не понимал, почему Странник упорно отвергал путь к рыцарскому званию — лучший из путей и единственный для человека храброго и благородного. Того, что Странник просто этого не хочет, он и представить себе не мог, как не мог допустить мысли, что бродяга считает его недостаточно сведущим в житейских делах. Ему самому Странник, при всей его хитрости, представлялся слегка тронутым. Его равнодушие к деньгам и почестям изумляло, и единственным, чем платил Вельф ему за службу, было доверие, которое, по его мнению, стоило и того и другого. Затем Вельф решил сделать из Странника подлинного рыцаря, независимо от того, хочется ему этого или нет. Странник это понимал, и легко догадаться, как его раздражало упрямство Вельфа. Но людям свойственно любить того, кто чем-то тебе обязан, а они оба были обязаны друг другу.

— Садись, — сказал Вельф, — и рассказывай, что там было с Визе.

Странник опустился на табурет рядом со столом. Рассказывал он кратко и, по возможности, избегал упоминать о себе, а о своем пребывании в Белфрате ограничился несколькими фразами.

Вельф не стал ничего уточнять. Он повернулся к Страннику — вид у него был несколько менее хмурый, чем вначале.

— Хочешь знать, зачем я тебя вызвал?

— Думаю, не затем, чтобы играть в шахматы.

Они действительно иногда играли, когда было время, и шахматную доску сюда когда-то приволок именно Странник.

— Это верно, а вот к кому я тебя пошлю, хочешь знать?

«Что-то он развеселился. К чему бы?»

— Узнаю, когда пошлешь.

— К королю, приятель.

Странник присвистнул от неожиданности.

— Что, прямо к нему?

— Да. Я ему говорил о тебе, и в последний раз он сказал, что хотел бы тебя видеть.

— Для чего?

— Это уж ему виднее.

— Нет, для чего ты говорил обо мне?

— Чтобы он о тебе знал. Ладно, пошутили — и хватит. Добычу свою — то есть это, — он указал на стол, — кольцо останется у меня, — возьмешь с собой. Сверх того, письмо от меня.

— Готово оно?

— Я продиктую, ты напишешь. Писцов, сам знаешь, не терплю — болтают.

Странник повернулся к столу, нашел чистый лист.

— Чем писать-то?

Вельф чертыхнулся, распахнул дверь, кликнул Ива. Пока тот бегал за чернилами и пером, прошелся по комнате, видимо, обдумывая начало письма. Он молчал и после того, как чернильницу с пером принесли, и Странник, очинив перо, стал писать, не дожидаясь приказа.

— Что ты там царапаешь? — Вельф раздраженно мотнул головой.

— Что полагается. «Генриху, христианнейшему властителю земель наших, богоизбранному монарху арвенскому от Вельфа Аскела, начальника королевских войск в Вильмане, Книзе, Сламбеде и Виндете — привет». Если хочешь, я соскоблю.

— Оставь.

— Rex maximus…

— Что? А… ладно… оставь…

— Теперь диктуй.

— «Должен я сообщить тебе, что хотя между нами было решено о встрече в Лауде, обстоятельства переменились, а раз так, нужно изменить и место встречи. Ибо, если тебе удалось разбить эйлертских мятежников, то из тех подлинных писем и договоров, что здесь приложены, ты узнаешь, что новый мятеж назревает в этих краях. Посему тебе надлежит поспешить…»