Дети Лавкрафта - [15]

– Что ж, это было бы великолепно, – сказала она мне. – Одолевайте эти трудности, и отныне вы, разумеется, будете сами себе давать задания. – Еще одно пожатие напоследок, чуток потверже. – Или не давать.

Другими словами: «не облажайся в этих делах, особенно после того, как заявила, что можешь их распутать, не то последствия тебя не обрадуют». Не было у меня громадного желания голову ломать, какими могли бы быть эти самые последствия, ведь никто типа и не собирался в деталях разъяснять.

– Согласна, мэм, – сказала я, заставляя себя не отводить взгляд. И ждала, что она сделает это первой.

В ту ночь, когда растворилась крохотная дверь моих снов и я вползла вовнутрь, так меня будто скрутил кто и обложил со всех сторон. Повсюду слышалось похожее на шорох бумаги трепетанье крылышек, общее движение и дребезжание – что-то вроде жужжания, что-то вроде стрекотанья, словно большая машина заводилась вдалеке, звуки, сведенные к простому резонансу. Вибрация ощущалась прямо у барабанной перепонки, будто что-то безъязыкое говорить пыталось.

Я лежала на полу в комнате моих снов, в темноте, и ждала, когда невесть что укутает меня гомонящей, клацающей волной, разинув множество своих пастей. Даже глаза не закрыла. «Путь будет что будет, – помнится, бессвязно думала я. – Пусть наваливается».

Большую часть того утра я провела у себя в квартире, собирая вещички, что оказалось легче, чем я ожидала: всего-то одежда, еда, мой компьютер да удостоверение личности, – все остальное оставлялось. Не виделось какого-то смысла, чтоб «Проект Дэнси-стрит» взялся разыскивать какую-то низменную, отмотавшую срок морильщицу, однако, учитывая, что я уже была на пороге того, чтоб удрать к чертям собачьим с их маленькой военной энтомологической кампании, я еще намеревалась сразу после избавиться от данного мне фирмой телефона. Прежде, то есть, чем исчезнуть в щелях, как и положено такому метафорическому насекомому, как я.

Потому как именно про то, конечно же, я и думала, слушая разглагольствования Душки-Дорогушки: про то, что, раз уж я соскочила условно-досрочно, то буквально ничто больше меня к этой работе не привязывает, нет никаких мирских причин мне за нее держаться. То есть, согласна, зарплата была приличной, а деньги всегда лучше, чем безденежье (еще одна мудрость, возглашенная Циллей). Только всякий левачок-потрава был для меня еще одним потоком доходов, не требовавших от меня расписок и не грозивших еще одной финансовой проверкой: как бы ни была предсказуема моя работа, все дело было в удовольствии от нее, и тем большем, чем чаще было заметно, что ничего из того, что я делала, никогда по-настоящему, по истине сделано не было. Всегда подкрадывалось еще больше паразитов, свежие яйца откладывались, новые поколения выводились и выжидали – как раз там, где вам ни за что не будет позволено до них добраться. С кого, скажите, спрашивать в конце концов? С Бога? С этих…

(ангелов?)

Так вот, вместо этого я собиралась проделать прямо противоположное тому, что обещала: свою работу сделать как надо, а потом в бега (скоренько!) и воссоздаться заново где-нибудь еще, там, где искать меня и в голову не придет, – свободной и чистой. Одно последнее деяние доброты – оно в оружие обратится, когда я оба средних пальца торчком выставлю, смываясь через черный ход.

Пока я на место добиралась, уже давно за полдень перевалило. Я заехала на парковку Завода, встала наискосок от Тридцать Третьего, облачилась в костюм химзащиты, вытащила бочонок с последней смесью Леоноры (типа «пусть все сдохнут»). Поглядывая искоса, заметила, как несколько жильцов наблюдали за мной с верхних этажей: одни подсвеченные сзади черные головы да плечи главным образом, лишь изредка беловато-серый овал лип так близко к стеклу, что проглядывали легкие намеки на черты лица. Похоже, Говорули среди них не было, но я вовсе не была уверена – на таком большом расстоянии не углядишь.

Бог знает, чем представлялось им то, что я делала, в особенности когда я вытащила кувалду.

Прицепив кое-как бочонок на поясе, я, сгорбившись, как Квазимодо, пошагала к зданию. Я заранее на неделе выискала местечко, где начать выстукивать стены, пытаясь определить, с чем дело иметь, каков объем поражения. Мне необходимо было знать, откуда являются твари, оставляющие свои какашки и оболочки для яиц, не говоря уж о том, куда они потом разбегаются, с тем чтоб можно было сообразить, скольких из них требуется убить для того, чтоб Тридцать Третий продержался обитаемым крошечку дольше.

Так или иначе, забраться внутрь этих стен стало бы прорывом (что бы я там ни увидела) и определило бы в точности, куда двигаться дальше.

Начала я с того, что сочла основанием мусоропровода, вертикальный ствол для сброса мусора, проходящий через все три этажа до подвального мусороприемника. Тридцать Третий был достаточно древен, чтобы снаружи к нему не прилаживали городские мусорные контейнеры, главным образом потому, что проулок был куда как узок. Зато, когда мусороприемник оказывался достаточно полон, местному коменданту (когда таковой имелся) приходилось таскать полные мусора мешки вверх по маленькой лесенке-боковушке, выходившей прямо в тот же проулок. Пару раз я там уже была, яд закладывала и с удивлением обнаружила, что мусороприемник поразительно пуст: то ли от старичья не очень-то много отходов остается, то ли они большую их часть тайком у себя хранят, что, верно, наводит на объяснение общего положения с паразитами в доме.