Дети-крестоносцы - [12]
— Николай и Ганс! — крикнуло несколько десятков свежих, звонких, восторженных голосов.
— Николай! Николай! Ганс и Николай! — загудела звонкими переливами вся, не пересчитанная еще, детская толпа, и окрестные горы, то звонкими, то глухими перекатами долго повторяли еще имена Ганса и Николая, пока в воздухе не замер, медлительно принесенный откуда-то издалека, отзвук одного из этих имен.
А Николай и Ганс долго стояли, смотря вниз с высоты утеса и не в силах были произнести ни одного слова. Они никогда не видали еще такого количества детей, никогда не видали еще такой вообще толпы народа. Они знали, что много детей откликнется и соберется на сделанный ими призыв, но успех далеко превосходил все их самые смелые ожидания. Что же будет дальше, когда этот зачаток будущего воинства вступит в поход, двинется в глубь страны и повсюду из городов и селений будут присоединяться к нему новые силы?
А будущее воинство не издавало тем временем ни шума, ни крика. Все будто замерли в ожидании; все напряженно готовились слушать.
— Братцы! — раздался наконец звучный голос Николая. — Нам необходимо было узнать, Божие ли дело затеваем мы, будет ли Он благословлять подвиг, который мы на себя принимаем, зовет ли Сам Он Святою Своею волею на освобождение святого города Своего. Братцы! наш слабый призыв не мог бы собрать всех вас сюда из разных местностей, наполнить всех вас одним желанием и одним чувством, если бы то, что мы затеяли, не было желанием самого Бога. Братцы! мы еще не знаем, сколько нас собралось сегодня, но мы знаем только, что нас мало, и очень мало. Сам Бог, очевидно, собирает нас в одно великое полчище и ополчает на великое дело. Будем же покорны Его святому зову; будем благодарны за то, что, пренебрегая величием сильных, нас малых и слабых призывает Он спасти из рук неверных Свою поруганную святыню. Вчера еще сомневались мы в том, смеем ли мы приступить к такому священному делу; сегодня нет и не может уже быть более места никакому сомнению, ибо благословение Божие высказывается ясно и очевидно. Вчера еще казалось нам, что мы еще не смеем приступить к великому делу, не испросив предварительно разрешения старших. Сегодня мы видим, что мы — призванные Самим Господом слуги, долженствующие исполнять только Его волю. Все ли вы, братцы, хотите идти и спасать и освобождать Иерусалим?
— Все, все хотим! — Раздались сотни звучных, свежих металлических голосов, и опять соседние горы долго-долго повторяли своими отголосками переливы детского крика.
— Нам нужно будет избрать себе вождя, — сказал Ганс, до сих пор хранивший молчание, — но как сделаем мы это, когда мы почти еще не знаем друг друга.
— Тебя или Николая изберем мы вождем, — закричало несколько голосов.
— Николая вождем! Николая вождем! — подхватили другие. — Ведь ему первому пришла мысль о крестовом походе. На его-то клич собрались сюда все мы. Мы все его знаем, кто в лицо, а кто понаслышке. Кто же может быть вождем, кроме Николая!
Так избран был Николай вождем крестового похода детей.
— Братья! — сказал Николай с высоты своего утеса. — Не знаю как и благодарить вас за ваше избрание. Видит Бог, что положу все силы мои, чтобы помочь вам совершить дело, на которое Господь нас призывает, хотя я сознаю и чувствую себя недостойным; но принимаю и не могу не принять ваш выбор, так как другого вождя, кроме меня или Ганса, вам, по незнанию друг друга, трудно было бы выбрать, а вождь нам действительно необходим. Так слушайте же, что я буду говорить вам. Мы предпринимаем Божие дело, а потому нам незачем, на первых порах, заботиться ни о пище, ни о вооружении. Бог будет питать нас с завтрашнего же дня и Бог же подаст нам вооружение. Мы будем питаться Христовым именем, ибо кто же откажется подать пищу, призванным Самим Богом, детям-крестоносцам, и вооружение нам не так еще скоро понадобится. Нам незачем и спрашивать чьего бы то ни было разрешения, ибо теперь ясно, что Бог зовет нас. Теперь не будем уже мы более разлучаться и завтра с этого же места мы двинемся в поход. Завтра вы разделитесь на десятки и сотни, и каждый десяток, и каждая сотня получат своих начальников, а нынче клянитесь только, что никто из вас не откажется уже от однажды принятого решения.
— Клянемся! Клянемся! — загремели детские голоса.
— Теперь о местам и спать! Отдыхайте для будущего похода, а завтра учиним распорядок и двинемся дальше!..
На следующий день, после долгих трудов, и ошибок дети-крестоносцы распределены были по десяткам и сотням и всех их оказалось много более полутора тысячи человек.
X
Весть о крестовом походе детей быстро и шумно разнеслась по всей Германии, везде встречая изумление взрослых и энтузиазм и сочувствие со стороны всего подрастающего поколения. Едва только описанный нами выше отряд проследовал верст около сотни по побережью, вверх по течению Рейна, не скрываясь уже более в виду своей многочисленности от человеческих взоров, как со всех сторон стали примыкать к нему нежданно-негаданно целые отряды детей и численность юного воинства увеличилась более чем втрое. На большом расстоянии от Кёльна и от Рейна раздавалась уже по слухам проповедь крестового похода детей, и все новые и новые отряды детей формировались и спешили на соединение с полчищем Николая. Взрослое население всей почти Германии было перепугано, изумлено и потрясено этим все более и более увеличивающимся движением. Родители недоумевали, что предпринять. Жалко, до болезненности жалко было им расставаться с кровными и взлелеянными Фрицами и Францами, Лудвигами и Эрнстами, Павлами и Петрами; боялись и трепетали они смертельно за судьбу отпускаемых и убегающих детей. Но можно ли положить преграду Божьему делу, а они твердо были убеждены, что детей призывает на битву Сам Бог. В простой ребячьей шалости, затее, не могли участвовать тысячи детей. Простая ребяческая шалость не могла бы распространиться на округу, имеющую много более сотни верст в поперечнике.
