Дети бездны - [54]

Встал и, умиляясь собственной недалекости, вышел из комнаты.

Как он сразу не понял, что Диана не знает его?

А забавно вышло. Что еще будет? Нет, женитьба не так уж скверно, наоборот, даже очень приятно. Любопытно.

Замер с улыбкой на губах у перил и очнулся, услышав аплодисменты. Друзья дружно встали и приветствовали лорда, выражая свою радость значительным событием в его жизни.

Дэйн лишь хмыкнул:

— Остряки. Кстати, — перемахнул через перила, проигнорировав лестницу. Положил руку на плечо Сантьяго. — Диана что-нибудь знает?

— Кое-что.

— Например?

— Что она не совсем человек и ты тоже. А еще Лайош сболтнул ей, чья она дочь и как водится навел тумана, обрисовав выгодные ему силуэты.

Дэйн кивнул и нахмурился, почуяв чужака. Выхватил кинжал Вотана, что был воткнут в стол у блюда с мясом и, не глядя, кинул в стену у выхода во двор. Темное пятно, что маскировалось под тень от колонны, ойкнуло и проявилось провисшем на кинжале человечком, ростом с ребенка.

— Зачем пожаловал? — подошел к нему мужчина, облокотился на косяк двери, разглядывая сморщенное лицо. — Все неймется твоему хозяину?

— Фырр, — оскалилось существо и дрыгнуло конечностями.

— Новости нужны? Лайош потерялся? Он у меня, так и передай, — и резко вытащил нож. Существо всхлипнуло, скорчив рожицу и, исчезло.

— Совсем обнаглели, — грохнул по столу кулачищем Дениз.

Нежнейшая ткань коснулась кожи — блаженство. Как хорошо что не нужно рядится в грубые мужские одежды. И как здорово что кожа больше не покрыта ни волдырями, ни белыми хлопьями. Значит все прошло?

Диана оглядела рану — от нее остался лишь еле заметный белесый шрам. Сколько же она была в беспамятстве, если все уже зажило?

Девушка, ступая на цыпочках по толстому ворсу ковра, прокралась к сундукам и открыла первый — изумительные наряды, а ткань, как у сорочки — тончайшая, нежная, прохладная, невесомая. Вытащила платье изумрудного цвета и подивилась — что ткань, что фасон — небывалый — ни утомительных шнуровок, ни пуговиц. Одела и закружила по комнате, раскрывая подол зонтиком и глядя на веселые переливы отделки. Хорошо как — даже петь хочется. Нашла туфельки, подивилась, что они ей впору и пританцовывая пошла к дверям. Выглянула осторожно — никого, только внизу, за перилами, виднелись гобелены и слышались шорохи, тихие стуки, будто кто-то обедал.

Диане меньше всего хотелось встретить хозяйку замка, а любимого и Сантьяго — очень. Брат судя по голосу, который она слышала в спальне был жив, здоров, за что она мысленно поблагодарила их спасителя, но будет ли он весел — вопрос, учитывая, что случилось. Нужно поговорить с ним, узнать, можно ли поселиться где-нибудь здесь поблизости. Она бы безропотно жила в самой захудалой хижине, лишь бы хоть раз в год могла видеть любимого, знать как он.

Наверняка Сантьяго будет недоволен, начнет сетовать, убеждать, тянуть к своему лорду, но на этот раз ему придется уступить сестре — никуда она отсюда не поедет. Она нашла, что искала, нашла свой настоящий дом здесь, где живет он.

Наверное, ей нужно стыдится своего поведения, наверное нужно замаливать грех, но отчего-то проступок не воспринимался проступком, грех — грехом и хотелось отмахнуться от всего разом. В конце концов, она не видела, не знала и просила Монтрей взять ее в жены, и не виновата, что пока ехала к нему, встретила его, увидела, узнала и больше никого знать не хочет. Сердцу не прикажешь.

Диана подошла к перилам и осторожно глянула вниз — за столом сидели мужчины и кушали. Два вертких подростка разносили кувшины и блюда. Ни одной женщины видно не было, и хозяина тоже. Возможно, он обедает с женой в отдельной зале.

Что-то скрипнуло — Диана обернулась: с лестницы ведущей со второго этажа на третий спустился Сантьяго, подошел к сестре и встал у перил, глянув вниз:

— Что интересного?

— Эээ… Планировка.

Этажи винтом вверх, а середина пустая. Прыгни с крыши — окажешься на первом этаже. И окна огромные, без стекол.

— Это для удобства.

Вопрос — кого? С другой стороны, случись осаде, найдись смельчак, что захочет атаковать с крыши — не выживет. Четыре этажа лететь — смерть. А на этажи с крыши не перебраться.

— Чтобы все видно было, — поправился Сантьяго.

— Так и подумала, — кивнула, пряча глаза. Помолчала и спросила. — Ты как?

— Хорошо. А ты?

— Очень. Нас замечательно приняли, правда?

— Да, иного быть не могло.

— Монтрей?

— Да.

— Хозяин этого замка подданный лорда?

Ферна выгнул бровь: вроде сказано уже — Монтрей это.

Диана смутилась, приняв молчание мужчины за осуждение. Неужели он уже все знает? Наверняка — что может ускользнуть от него?

— Ты презираешь меня, да? — склонила голову, пряча лицо.

— За что? — еще больше удивился Сантьяго.

Диана дух перевела — не знает!

— Мы давно здесь? — сменила тему.

— Три дня.

— Три?! — ужаснулась: всего или уже? — Ничего не помню.

— Ты спала. Усталость, раны — нужно было восстановиться. Хорошо, что у тебя менялась кожа — со старой рана ушла, затянулась быстро.

— Больше не меняется?

— Нет. Одежду с тебя снимали — пыли былооо!

"А кто снимал?" — чуть не спросила, но вместо этого подошла к брату, начала завязки рубашки на груди теребить, обдумывая как бы о главном сказать.