Дети ада - [17]

— Ты даже не взглянула в мою сторону, — ревниво заметил Реваз, шагая рядом. Он был ростом с нее, хотя носил туфли с высоким каблуком.

— Ты такой неотразимый? — усмехнулась она.

— Тут близко классная чебуречная, — неопределенно кивнул головой Реваз. — Мой кореш работает. Зайдем?

— Мне нужно похудеть, — плавно дотронулась ладонями до соблазнительных бедер Лола. — В такую жару не хочется ничего жирного.

— Почему в Питере нет пиццерий, вагончиков, где продают гамбургеры? — заговорил Реваз. — В Москве все есть, а здесь — провинция.

— Ну и ехал бы в столицу, — лениво произнесла Лола. — Там тоже базаров хватает.

— Москва — не наша зона, — усмехнулся он.

— Вы что, всю Россию поделили?

— Русских ваней у нас тоже хватает, — хмыкнул он. — Только они у нас не залупаются.

— Что-что?

— Они у нас ходят по струнке.

— Читала, Ревазик, бегут русские из южных республик, значит, не сладко им у вас.

— А чего к нам приехали? — вдруг зло вырвалось у него.

— А ты что тут делаешь!

— Кормлю вас фруктами. Что мои дыни плохие? Или груши?

— А кому они по карману? Богатым!

— Это точно, — рассмеялся он. — Богатые ходят с сумками по рынку, а бедные продают у входа полиэтиленовые пакеты... Ладно, Лолик, посидим в кафе? — он показал глазами на подвальчик с красивой вывеской «Чардаш».

— Тоже дружок там работает? — усмехнулась Лола.

— Не имей сто рублей... — улыбнулся в узенькие аккуратно подбритые усики Реваз. — Нет, лучше и бабки иметь и друзей.

В кафе было мало народу, окна затянуты плотными розовыми шторами, наверное, чтобы посетители не видели шаркающих у них перед самым носом по тротуару ног. С обитых желтых отлакированным деревом стен светили тусклые бра, стойка бармена была заставлена импортными бутылками и разноцветными пивными банками. Продолговатый стереомагнитофон мелькал в такт музыки разноцветными огоньками. Они резко обегали его кругом. Пела Мадонна. В кафе подавали мороженое в мельхиоровых вазочках на высоких ножках, сухое вино, шампанское, легкие закуски на плоских тарелках. Реваз, не спрашивая ее согласия, заказал мороженое, два фужера шампанского и несколько бутербродов с копченой колбасой, семгой, икрой. Молодой официант дружески улыбнулся Ревазу, бросил оценивающий взгляд на Лолу, изобразил восхищение на лоснящемся чисто выбритом лице с поросячьими красноватыми глазками. Обслужил он их с удивительной проворностью: только что стоял напротив и улыбался, а через несколько мгновений уже раскладывал на столе закуски, выставляя мороженое, фужеры, минеральную воду. Прямо фокусник!

— У вас там в горах война, стреляют, а ты здесь шампанское пьешь, — вдруг напустилась на Реваза Лола. Ее раздражала его манера пить шампанское маленькими глотками, как красная девица, и, вытянув губы трубочкой, не есть, а всасывать в себя икру с бутерброда. И черные глаза его с густыми ресницами становились влажными как у телка от удовольствия.

— Торговый человек не занимается политикой, — солидно заметил он, облизав красные губы. — Деловые люди не дерут глотки на митингах, а делают деньги...

— На рынках, — вставила Лола.

— Везде, — значительно заметил он.

— Вы же грабите нас!

— Бедные не ходят на рынок, я тебе говорил, а богатые денег не считают.

— Мне-то что, — вздохнула Лола. Шампанское немного ударило в голову и Реваз уже не казался таким противным и наглым. Жара, а он в черном кожаном пиджаке, клетчатой рубашке. Одна пуговица расстегнулась и в прорехе торчит будто бритвенный помазок черный пучок волос. Лола не умела ходить вокруг да около. Если уж что вбилось ей в голову, она не могла сдерживаться, дипломатничать.

— Не твои ли дружки, Ревазик, попытались ограбить Ивана Рогожина? — напрямик спросила она, глядя ему в глаза. — Я помню, как ты выпытывал у меня, когда он уедет в Германию и сколько там пробудет. Что, не рассчитали? На него напоролись?

Реваз даже подскочил на крепком квадратном деревянном стуле, обитым красным кожзаменителем. Усы его задергались, черные глаза сузились, верхняя губа хищно приподнялась, обнажив острые белые зубы. Он стал похож на разозленного крысенка.

— Зачем такое говоришь, женщина? — Реваз — честный торговец, бизнесмен. Зачем грабить, убивать? — его голос стал тонким, визгливым, ощутимо проявился южный акцент.

— Кого убивать? — наморщила узкий лобик Лола.

— Я продаю овощи-фрукты, — шипел он ей в лицо; сверкая белками злых глаз. — Вы с голоду бы сдохли без нас, поставщиков!

— Сам же говоришь — кормите богатых. За маленький лимон дерете три шкуры! — будто бес вселился в Лолу. Понимала, что злит его и это небезопасно, вон как кривится его красногубый рот и сжимаются кулаки, но и остановиться не могла. В ней все больше крепла уверенность, что Реваз как-то замешан в этом грязном деле с кражей. И угрюм и зол он не спроста: ведь погиб один из бандитов, тоже южанин.

— Ваше правительство горой за ринок, — сквозь стиснутые зубы бросал он ей в лицо. — Ринок — двигает нашу жизнь. Не хочешь — не покупай! Есть красивый помидор — тридцать рублей килограмм, есть плохой, мятый — десять. Покупай плохой, гнилой, если денег мало... Думаешь просто доставить сюда хороший фрукт? Всем надо дать в лапу: в аэропорту, в поезде, шоферу рефрижератора. Даже директору ринка. Вот почему дорого стоит наш южный фрукт.