Детектив и политика. Выпуск №4 (1989) - [32]

— Речь не о том, что падают метеориты и действуют вирусы, а о том, что такие явления способен имитировать некто живой и конкретный. Я ищу только такого злоумышленника, по-своему, приземленно, вовсе не заботясь о создателе метеоров и звезд… — ответил Грегори тоном выше, чем намеревался. Писатель, не двигаясь, взирал на него.

— О, вы его получите. Ручаюсь вам. Это наверняка. Впрочем… впрочем, вы уже получили его.

— Да? — Грегори поднял брови.

— Ну, возможно, вы его не поймаете, то есть не соберете достаточного количества улик и вещественных доказательств, чтобы схватить его за руку, но не в этом дело. Непойманный преступник — это было бы ваше поражение, еще одна папка, сданная в архив без заключительного резюме. Однако преступник, которого нет и никогда не было, — это нечто совсем другое, это пожар архива, смешение языков в ценном содержимом папок, это конец света! Наличие виновника, пойманного или нет, — это для вас не вопрос успеха или поражения, это смысл или бессмыслица ваших действий. А поскольку этот человек — ваш покой, исцеление, спасение, он так или иначе будет в ваших руках, вы схватите этого мерзавца, хоть бы его и не было!

— Одним словом, я жертва мании преследования, маньяк, действующий вопреки фактам? — спросил Грегори, щуря глаза. С него было достаточно этой беседы, и он готов был закончить ее, хотя бы и дерзостью.

— Теперь вся пресса с нетерпением ждет сенсационных показаний того констебля, который убежал от мертвецкой, — сказал Блэк. — Вы тоже? Многого ли вы ждете от этого?

— Нет.

— Так я и знал, — сухо парировал писатель. — Если он, придя в себя, заявит, что собственными глазами видел воскресение, вы подумаете, что ему это привиделось, что нельзя доверять показаниям человека, который перенес тяжелое сотрясение мозга, что, впрочем, подтвердит вам любой врач. Либо вы скажете, что виновник действовал еще более ловко, чем вы предполагали, что он прибег к помощи каких-то невидимых нейлоновых нитей либо был покрыт абсолютно черным веществом и поэтому его невозможно было заметить. Для вас, инспектор, существуют лишь одни Вараввы, и поэтому, если бы вы и сами увидели подобную сцену и услышали голос, возвещающий "восстань, Лазарь!", вы остались бы самим собой. Собой, то есть жертвой галлюцинации, или ошибки, или ловкого обмана. Заявляю вам: никогда, никогда вы не откажетесь от виновника, ибо от его существования зависит ваше!

Грегори, который сказал себе, что равнодушно выслушает все, что будет сказано, пытался улыбнуться, но не мог. Он чувствовал, что бледнеет.

— Итак, я один из стражей, которые охраняли Гроб Господень? — заявил он. — А может, я похож на Павла — перед обращением? Вы не оставляете мне такой возможности?

— Нет, — возразил писатель. — Это не я, это вы не оставляете ее себе. Это вопрос не методологии, не статистики, не систематики следствия, а веры. Вы верите в преступника, и так должно быть. Должны существовать такие стражи и такие гробы.

— Еще лучше, — сказал Грегори и деланно расхохотался. — Я даже не делаю, что хочу, а лишь заполняю схему трагедии? А может, трагифарса? Что ж, если вы настолько любезны, что готовы исполнять роль хора…

— Ну разумеется. Это моя профессия, — выпалил писатель.

Скисс, который с растущим нетерпением прислушивался к разговору, не выдержал.

— Эрмор, дорогой мой, — произнес он умоляющим тоном, — не доводи дело до абсурда. Я знаю, что ты это обожаешь, парадоксы для тебя, словно вода для рыбы.

— Рыба не создает воды, — вставил Блэк, но доктор не слушал его.

— Речь идет не о лирике или драматургии, речь идет о фактах. Entia non suut multiplicanda[11] — ведь ты знаешь. Выявление структуры событий ничего общего с верой не имеет. В конце концов, рабочая гипотеза, с которой начинается исследование, может оказаться ошибочной. Такая ошибочная гипотеза — это именно и есть утверждение, что существует некий виновник в человеческом образе…

— Факты существуют только там, где отсутствуют люди, — возразил писатель. — Когда они появляются, остаются только интерпретации. Факты? Но тысячу лет назад точно такое же событие положило бы начало новой религии. И наверняка какой-нибудь антирелигии. Возникли бы толпы верующих и жрецов, массовые видения, пустые гробы растащили бы на реликвии, слепые прозрели бы, а глухие стали бы слышать… Ныне, признаю, действие носит более прозаический характер, меньше мифологизирования, и палач не грозит тебе пытками за твою статистическую ересь, зато на ней зарабатывает бульварная пресса. Факты? Дорогой мой, это твое дело, а также инспектора. Вы оба верующие, такие, каких заслуживает наша эпоха. Господин инспектор, надеюсь, вы не сердитесь за наш небольшой спор. Я вас не знаю, поэтому не могу категорически утверждать, что вы не станете Павлом. Но даже если бы это произошло — Скотленд-Ярд будет существовать. Потому что полиция никогда не поддается обращению. Не знаю, заметили ли вы это?

— Ты все превращаешь в шутку, — неодобрительно буркнул Скисс. Мак Кэтт с минуту говорил тихо, потом все встали. У входа в гардероб Грегори оказался рядом со Скиссом, который неожиданно обратился к нему, понизив голос: