Детектив и политика - 1989. Выпуск 1 - [147]

В 1988 году при создании Советской ассоциации детективного и политического романа был избран одним из секретарей этой организации.

В светской жизни Лондона в летний сезон 1834 года видную роль играли три дочери известного английского драматурга и политического деятеля Ричарда Шеридана, автора живущей и сегодня остроумной пьесы «Школа злословия». Миссис Нортон, Элен Блеквуд и леди Сеймур были очаровательны, красивая внешность сочеталась в них с острым умом и большим обаянием. Салон Каролины Нортон привлекал великосветские круги, не самую высокую аристократию, но все же людей высшего света, включая крупных политиков и государственных деятелей.

У Каролины Нортон частым гостем бывал молодой человек лет тридцати, привлекавший внимание экстравагантной внешностью и острым умом. Этот денди, вызывающе модный франт, подвизающийся на подступах к большому свету, одевался так, что оказывался на грани комического. Современники рассказывали, что он мог появиться в избранном обществе в бархатном широко распахнутом пиджаке весьма оригинального покроя, с кружевными гофрированными манжетами на рукавах, воротник рубашки раскрыт а-ля Байрон, жилет отделан замысловатой вышивкой, многочисленными пышными складками и оборочками, на туфлях — большие красные розетки. В довершение всего грудь украшали массивные золотые цепи. Оливкового цвета лицо имело правильные чуть удлиненные черты, несколько выдающийся нос восточного типа ничуть не портил его. Черные волосы были напомажены, тщательно завиты и ниспадали локонами на плечи.

Поначалу этого экстравагантного денди можно было принять за не знающего чувства меры пустого светского франта. Однако остроумие, эрудиция, оригинальность ума предостерегали от такого суждения. Проницательные наблюдатели быстро приходили к мысли, что у молодого человека костюм и манера держаться — напускное, средство привлечь к себе внимание общества, поза, которую он принимает с определенной целью.

Таков был Бенджамин Дизраели в свои тридцать лет.

В различных домах Дизраели встречался со знаменитыми людьми тех дней. Он упорно искал таких встреч и преуспел в завязывании важных и нужных связей. Среди тех, с кем он беседовал в великосветских салонах, были герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, пользовавшийся не только славой национального героя, но и большим влиянием в политических кругах; лорд Хертфорд и О'Конелл, известные политические деятели. Часто удавалось ему знакомиться с министрами правительства — действовавшими, бывшими и будущими. В опере его видели в ложах герцогинь.

Дизраели производил на своих знакомых из этих кругов сильное впечатление не столько важным видом, сколько необычностью и оригинальностью суждений о современной политике, истории, литературе, религии. Однажды в доме Каролины Нортон он удивил даже давно ничему не удивлявшегося лорда Мельбурна. Это был влиятельнейший человек. В июле 1834 года, когда произошла встреча, лорд Мельбурн был министром внутренних дел в либеральном правительстве лорда Грея. Вскоре он сам стал премьер-министром, а затем весьма близким доверенным лицом юной королевы Виктории.

Однажды после обеда (в Англии обеды по времени соответствовали нашим поздним ужинам) Каролина Нортон представила молодого человека лорду Мельбурну. Почтенный лорд был многоопытным человеком, прекрасно разбирался в людях, верно оценивал их с первого взгляда. Дизраели его сразу же заинтересовал. У него был ясный, резкий, логичный язык, которым он выражал свои мысли. А мысли были неординарны. Мельбурн про себя размышлял, что это, вероятно, перспективный молодой человек, что ему следовало бы оказать содействие в политической карьере, что из него мог бы получиться неплохой личный секретарь. Неожиданно лорд Мельбурн спросил Дизраели:

— Ну, а теперь скажите мне, кем бы вы хотели стать?

Ответ был быстрым и ошарашил Мельбурна.

— Я хочу быть премьер-министром Англии, — сказал Дизраели.

Такое граничащее с дерзостью заявление молодого человека, не являющегося даже членом парламента, заявление, сделанное вполне серьезно, могло вызвать негативную реакцию маститого политика. Но этого не случилось. То ли лорд Мельбурн был в хорошем расположении духа, то ли Дизраели ему понравился, но он, вздохнув, стал серьезно объяснять Дизраели нереальность его замыслов:

— Нет никаких шансов на это в наше время. Все организовано и решено.

Высказав свои соображения о том, какие лица будут поочередно занимать пост премьер-министра в будущем, лорд Мельбурн посоветовал:

— Вы должны выбросить из головы эту глупую идею.

Одновременно он рекомендовал молодому человеку действовать осторожно. Лишь тогда он благодаря своим способностям и предприимчивости сможет чего-либо добиться в политике.

Но «что-либо» Дизраели явно не устраивало. Говоря о намерении стать премьер-министром Англии, он отнюдь не шутил. Ему нужна была власть, и власть самая большая, как бы не нереально, несерьезно и, возможно, даже смешно ни выглядела тогда такая претензия. Мнение лорда Мельбурна не произвело должного впечатления и не поколебало решимости Дизраели добиваться своей цели.