Детектив Франции - [49]

Человек в темно — синей форме МВД проводил их до лифта, поднявшего их на пятый этаж.

В приемной стояли удобные металлические кресла и журнальные столики, заваленные агитационной литературой.

Юбер нервничал. А что, если в КГБ была фотография или просто описание внешности настоящего Стефана Менцеля?

Через некоторое время их пригласили в кабинет. Человек в белом халате обратился к Менцелю, но тот молчал. Сурик сказал:

— Доктор Менцель не говорит по — русски.

Это было верно в отношении настоящего Менцеля, но не для псевдоученого.

У Юбера перехватило дыхание при виде антропометрических и судебных материалов.

«Через двадцать минут, — подумал он, — картотеки СССР пополнятся описанием моей внешности под именем Стефана Менцеля. О'кей».

Человек в белом халате пригласил его к фотоаппарату. Фото анфас и в профиль.

Антропометрическое измерение и неизбежные отпечатки пальцев… Досадно.

Когда все было кончено, Юбер удивился, что ему не задали ни одного вопроса относительно даты и места рождения либо других интимных вещей. Но при виде внушительной карточки, заполненной на его имя, он понял: все сведения о нем были уже собраны.

Он вымыл руки и вышел вслед за Суриком.

Сурик неожиданно стал холодным и далеким. Юбера охватило тревожное предчувствие, но он старался не показывать своего беспокойства.

Сурик натянуто улыбнулся:

— Дальше вы пойдете один, доктор Менцель. Раздался звонок, и сопровождающий сделал знак Юберу. Отступать было некуда.

Он последовал за охранником в большой кабинет, где его поприветствовал мужчина в штатском, высокий и широкоплечий, с бычьей головой и злым взглядом. В углу кабинета стояли двое вооруженных военных, с нацеленными на Юбера автоматами. Он понял, что дело плохо. Неужели это конец?

У типа в штатском был громкий и хриплый голос:

— Я старший политрук Борис Черкесов. Доктор Стефан Менцель, вы арестованы по обвинению в умышленном убийстве вашего соотечественника фон Крейсслера…

Юбер с облегчением вздохнул. Ах, вот в чем дело…

5

Большая застекленная дверь распахнулась, чтобы пропустить каталку, на которой лежала еще не проснувшаяся Эстер Ламм.

Бетти Вуд, медсестра, вытолкнула каталку из лифта и покатила в палату пациентки.

Гарри, санитар, ждал ее в палате, чтобы переложить Эстер Ламм на кровать.

Гарри приподнял простыню, прикрывавшую лицо больной, и присвистнул:

— Очень хорошенькая.

Он вспомнил о присутствии Бетти и тут же добавил:

— Но ты лучше.

Он обхватил ее за талию и попытался поцеловать. Она резко высвободилась:

— Ты совсем рехнулся, Гарри. Схлопочешь у меня…

Гарри стал укладывать шины, чтобы переложить больную на кровать.

— Как прошла операция? Шеф доволен?

Помогая ему, Бетти твердо сказала:

— Прекрасно! Патрон в восторге. Видел бы ты его с большим резцом в руках. Даже искры сверкали… Правда, он, может быть, старался из — за репортера, находившегося там…

Гарри с любопытством спросил:

— И репортер даже не отвернулся?

Они затянули ремни. Безжизненное тело Эстер Ламм переместилось на кровать. Из ее бескровных губ послышался сдавленный стон.

— Ей больно, — заметил Гарри.

Бетти пожала плечами:

— Она проснется только через полчаса.

— Ну и что этот репортер…

— Их было двое: репортер и фотограф. Фотограф снимал всю операцию. Его особенно заинтересовало бедро из пластика.

— Им что, делать нечего?

Она с сожалением посмотрела на него:

— Когда ты увидишь снимки в журнале, ты поймешь.

После короткой паузы она добавила:

— Это для журнала «Лайф».

— Вот те на! — удивился Гарри.

Эстер лежала на кровати. Они сняли шины и натянули простыни.

— Она иностранка, — прошептала Бетти. — Кажется, австрийка. Брат шефа — ее знакомый. Похоже, что ее изувечили фрицы.

Гарри снова пришел в восторг:

— Я не против иммиграции, если бы все они были такими хорошенькими и стройными. Ты знаешь, почему я это говорю?

Она процедила сквозь зубы:

— Мне безразлично.

— Дело в том, что такие девушки, как ты, не добры ко мне. Разве я неприятен тебе?

Она пожала плечами:

— Бедняга! Если я буду спать со всеми, кто мне приятен, то мне не хватит на это всей жизни.

Он зажал ее между стеной и кроватью и попытался привлечь к себе.

— Допустим. Но тебе ведь не все это предлагают. А я умею быть благодарным…

Она стояла прямо, напряженно, но не пыталась высвободиться. Осмелев, он стал ласкать ее грудь.

— Если у нас все сладится, мы могли бы и пожениться…

Она удивилась:

— Я думала, что ты уже женат.

Он смутился и пробормотал:

— Э — э… Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал? Ну и что? Разве не существует развода?

Он поцеловал ее в шею. Но она продолжала допрос.

— А твои дети? Они будут жить с нами? — спросила она медовым голосом.

Он ответил бесхитростно:

— Разумеется, дорогая. Это будет чудесно!

Он закрыл глаза, чтобы поцеловать ее, но вместо губ получил пощечину.

Она оттолкнула его, указав на дверь:

— Убирайся! И поищи няню детям в другом месте.

Он вышел, хлопнув дверью.

Бетти беглым взглядом оглядела палату, чтобы удостовериться, что все в порядке. Ее дежурство было закончено. Гарри будет дежурить ночью и каждые пять минут заходить в палату и наблюдать за больной.

Она вышла из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, спустилась в гардеробную медсестер и переоделась.