Десятник особой сотни - [42]

Вои отдыхали прямо на галереях, сидя и лежа на свежем сене. Пройдя по проходам, наткнулся на шефа, сидевшего прислонившись к деревянному парапету, тупо глядящему перед собой. Тяжело ночь прошла. Присел рядом. Не смотря на сон, все тело ныло от усталости, требовало внимания к себе. Милорад отвлекся от созерцания пустоты, глянул на Егора, встрепенулся.

– А помнишь Лихой, как мы первый раз встретились с тобой? Ха-ха! Мне ты тогда показался обычным щенком, которого еще долго с руки кормить придется, а потом неизвестно, будет ли толк.

– Да уж.

– Оказалось и я умею ошибаться в людях. Ты уже тогда был матерым, я потом понял. Дед умудрился взрастить тебя именно таким.

– Ага и жизнь хорошим учителем была.

– Так что, варяг, покажем пришлым, где раки зимуют?

– А может я не варяг?

– Я свою кровь, где хочешь узнаю!

В стане соседей, тех, кто был перед крепостной стеной, жизнь тоже шла своим чередом. Несмотря на неудачу первого штурма, Святослав продолжал думать о новом. Приказал ближним боярам не рассиживаться по шатрам, а помочь армии. Нужно напрячь захваченных по пройденным весям смердов, нехай за ночь построят сколько получится, огромных лестниц. Теперь-то рвы засыпаны не только землей, хворостом и камышом, но и густо усеяны телами. Пусть погибшие вои послужат отчизне последний раз, по ним к стенам крепости и провезут эти лестницы, а уж поднять смогут.

Утро вступило в свои права, время принятия окончательных решений и начала действий. Послышался топот копыт сотен лошадей, гиканье и свист. Кавалерия шла на рысях вдоль кромки защитного вала. Часть всадников на ходу пускала зажигательные стрелы внутрь крепостного сооружения, в его стены и крышу над галереями, вторая часть тащила на веревках прямо по стерне складни, огромные лестницы. Если пешцы смогут поднять их и прислонить к стенам, по ступеням можно пустить сразу по трое бойцов в ряд. Защитники крепости в ответ тоже стреляли, но ответных стрел было гораздо меньше. Послышалась ругань, падение людей и лошадей. Как ответ, за стенами начинались пожары, горели крыши домов примыкавших внутри укрепления к самой стене. Ярко полыхавшая крыша галереи высветлила под своим шатром метавшиеся по коридорам тени.

– Поднять сигнал на штурм всем воеводам, – не отрывая взгляда от зарева за стенами, через плечо бросил князь.

– Отец, разреши поучаствовать, вон хоть в воинстве Щуки! – Подъехал вплотную княжич.

Вот, что значит молодость! Да здесь и кровь свое берет. Его водимая, та которая родила ему Владимира и Людмилу, являлась дочерью главного угорского вождя. Отвлекшись, сурово ответил, надо же научить сына правильно мыслить и поступать:

– Ты сын князя, и сам скоро станешь князем. Твое дело не мечом махать, и даже не воинство в бой вести. Твое дело рассуждать и повелевать. Понял ли?

Кивнул. Смотри-ка губы надул. Обиделся! Ничего с возрастом придет понимание. Так. Что у нас там? Смотри-ка, этот курянин через ворота решил-таки конницу вывести! Да у меня же своей кавалерии в четыре раза больше! Хо-хо! Уже на стенах дерутся. Славно!

Обернулся к Ставке.

– Посылай к Даниле. Пусть боярин выскочку заткнет.

…В крепости.

– Отпирай запоры! – Приказным тоном велел Гостомысл.

Это его гридь в седлах на боевых конях сейчас вырвется в поле, пройдется вдоль стены, подсобит защитникам княжьего предела. Сам князь с ними, а еще боярское ополчение. Дадим просраться черниговцам. Нужно всего лишь навести шороху и вернуться.

Послышался звук запорных щеколд и через городские ворота процокали копыта лошадей. Следуя в колонну по трое, сначала мелкой рысью, потом набирая разгон, проследовали через мост. Нужно торопиться.

– Вправо взять! – Повысил голос боярин. – Разгон! Ходу-ходу! Ату их! Клином держаться!

Пошли-пошли, скобля пиками стены, то бишь пыряя и отбрасывая пешцев спешивших на приступ. Средина клина пускала стрелы во вражьи спины, грудь и щиты. Богатырский лук, это не охотничий. Иной умелец и бревно прошибет стрелой.

– В галоп! Ату их!

Гвалт встал под стенами неимоверный. Не ожидала пехота подобной выходки осажденных.

– Разворот! – Орет во все горло чтоб услыхали, командует Гостомысл.

Теперь бы успеть отойти. Если прижмут, плохо им будет. Сил маловато. Все полягут.

Враг не заставил себя долго ожидать. Чувствуется умелая рука, управлявшая всей арматой войска. По дороге ведущей к Курску, в направлении моста, на рысях шел большой отряд легкой конницы, ведомый крепким, дюжим богатырем в заказном доспехе. Спешили плотным строем, прикрываясь с обеих сторон щитами, ощетинившись длинными копьями. Видно, что первыми вырвались, перед своим князем выдрючиться захотелось. Следом еще полк торопится, но те отстали и довольно сильно. Вот-вот сойдутся в смертельном танце оба партнера. Вот-вот красная руда ляжет на полотно земли.

– Бе-ей!

Пронесся рев с обеих сторон. Жестокий, страшный удар потряс округу. Схлестнулись русские с обеих сторон. Предсмертные крики раненых, падение с лошадей убитых, конское ржание, все смешалось. На дороге происходила рукопашная свалка. Оба русские воинства, выжившие после гибельного удара, словно взбесились, волками набросились на добычу, даже в предсмертный час, лишившись оружия, руками рвали, зубами грызли врагов. Ор, гвалт, стоны и крик на всем промежутке перед воротной башней, это была просто бойня. Командовавший черниговцами богатырь потеряв щит использовал вместо него тело мертвого курянина, прикрываясь и отражая ним удары, сам огрызался рубясь мечом. Рубил! Рубил направо и налево врагов лезущих к нему в попытке достать. Курян осталось в живых больше, да и изначально их больше было, черниговский отряд истаял на глазах. Остался малый пятачок вокруг своего командира-силача и куряне повсюду, куда не кинь взгляд. Всю площадку усеяли трупы людей и лошадей.