Десятилетия. Богатая и красивая - [39]

Нат осушил бокал и сразу же налил себе еще, опередив официанта.

Внезапно, двигаясь так быстро, что никто в зале ничего не заметил, Нат схватил пустой бокал Барбары, разбил его о край тяжелой пепельницы и поднес острый край прямо к ее лицу.

– Заткнись! – Он говорил сквозь зубы, и на какую-то долю секунды Барбару охватил физический страх. Они уставились друг на друга в ужасе перед тем, до чего они дошли, – и через минуту все было позади. Нат ухмыльнулся, положил осколки в пепельницу и попросил официанта убрать их.

– Маленькое недоразумение, – сказал он.

Когда официант удалился, Нат пересел на банкетку ближе к Барбаре, наклонился к ней, и она придвинулась к нему в знак того, что все в порядке. Свободной рукой он полез в карман и достал оттуда монетку. Он протянул ее Барбаре.

Она не сразу его поняла.

Затем она взяла монету, и они молча, как старые конспираторы, направились к телефонным кабинам. Они все были свободны, и Барбара выбрала ту, что подальше от дверей. Она опустила монету в щель и услышала гудок. Посмотрев на Ната, она протянула ему трубку.

– Хотя бы набери номер, – попросила она.

Нат набрал семь цифр. Когда раздались гудки, он вернул трубку Барбаре, и сейчас же в трубке послышался голос Эвелин:

– Алло!

– Алло, миссис Баум?

– Да.

– Это Барбара Розер. Мы тут с вашим мужем, и нам надо вам кое-что сказать…

Часть третья СОРОКОВЫЕ ЖЕНЩИНА ТРАДИЦИОННОГО ТИПА

Я хочу быть женой и матерью. Разве не об этом мечтает каждая женщина?

Эвелин Баум, июнь 1946 года

1

– Нат хочет развестись с вами, – произнес голос на другом конце провода. Когда ответа не последовало, продолжил: – Он хочет жениться на мне.

Это был мягкий голос уверенной в себе женщины.

– Кто?.. – начала было Эвелин, но затем передумала: у нее не было никакого желания выслушивать свою собеседницу. Не дожидаясь, пока голос заговорит вновь, она повесила трубку бледно-голубого телефона, стоявшего рядом на ночном столике. Ей всегда нравился этот цвет, нравилось, как он сочетается с бело-голубым узором обоев и всем убранством спальни квартиры Баумов. Все говорили, что у Эвелин прекрасный вкус и что она могла бы стать незаурядным дизайнером. Ей всегда льстило это. Она относилась к числу тех не избалованных вниманием женщин, которые бережно хранят в памяти все адресованные им комплименты и вспоминают их в трудные минуты для поддержания духа. Но сейчас и это ей не помогло. Она заплакала и потянулась за носовым платком.

Хотя было только половина десятого, Эвелин Баум уже лежала в постели. Она не была больна, но в последние несколько лет, когда Джой уже не жила здесь, а Нат частенько отсутствовал, она устраивала себе ранний обед – омлет и салат или же баранью отбивную и немного шпината – принимала не торопясь ванну и ложилась с книгой в постель. Эвелин Баум была одной из постоянных клиенток самых модных книжных лавок и покупала все новинки по мере их поступления, прочитывая по четыре-пять книг в неделю. Они были ее наркотиком.

Когда Эвелин потянулась за платком, книга, которую она читала, соскользнула с ее колен, и она подняла ее, пытаясь опять погрузиться в повествование и потеряться в жизни и переживаниях другой женщины. Речь шла о шпионских приключениях, где героиня попадала в сложные ситуации, ее преследовали секретные агенты, но Эвелин никак не могла запомнить, кто на кого работал, кто был двойным агентом и кто – человеком ЦРУ.

Эвелин пыталась вникнуть в сюжет. Ей не хотелось думать о телефонном звонке. Последние десять лет ей удавалось не думать о своих отношениях с Натом.

Действительно, где сейчас он? Кто его развлекает? Вероятно, секретарши и стюардессы. Молоденькие, с длинными, прямыми, как у Джой, волосами. Сексуально свободные, принимающие противозачаточные таблетки и не боящиеся забеременеть. Все эти девочки всегда расположены приятно провести время или остаться на ночь, не испытывая наутро никаких угрызений совести и никогда не вспоминающие о жене, проводящей время наедине с хорошей книгой.

Эвелин отдавала себе отчет в том, что Нат вел себя нечестно по отношению к ней. Он никогда не считал нужным отрицать это и никогда не говорил Эвелин, что чем-то отличается от своих друзей. А они любили посидеть за обеденным столом Эвелин и похвастаться своими победами, вечеринками в городе и прелестями своих двадцатилетних цыпочек. Они шутили, смеялись, щеголяли друг перед другом своими похождениями и льстили Эвелин, доверяя ей самые пикантные подробности.

Эвелин все это хорошо знала. Знала, что все друзья Ната – богатые и удачливые биржевые маклеры, адвокаты, страховые агенты и служащие рекламных агентств – изменяли своим женам.

Да, Эвелин обо всем знала. Все это было, по ее мнению, ребяческими и, в сущности, безвредными забавами. Однако Эвелин никогда не думала о том, что и Нат делал то же самое. Она никогда не рисовала себе картинок, представляя его в тесной кровати грязной квартиры целующим открытым влажным ртом какую-нибудь девчонку. И она никогда не думала о том, что густые, липкие от пота волосы на его груди могут прижиматься к чьему-то, еще совсем молодому телу.

Итак, Нат ей изменял. Эвелин знала об этом. Но она делала все, чтобы подавить это знание, спрятать его в самом потаенном уголке своей души. Она неоднократно принимала его оправдания, когда он, полупьяный, с пустыми глазами, в три часа ночи возвращался домой. Она ничего не спрашивала у него, боясь его гнева и ссоры. Она мирилась с этим. Когда жены стареют, мужья начинают им изменять.