Десять тысяч лет - [4]

Вошел дежурный и сообщил, что начальника ждут дома к ужину. Тамара Федоровна, жена Скибы, не имела привычки заходить в канцелярию. Она знала, что это не нравится мужу.

Как только дежурный передал капитану приглашение жены, Скиба захлопнул окно, запер бумаги в сундучке и вышел из канцелярии.

— Иван Семенович, — обратился он к замполиту, встретив его в коридоре. — Тамара приглашает на пельмени.

— Так я же сыт, — попробовал отказаться тот, но Скиба потащил его за рукав:

— Нельзя, брат, Тамарушку обижать!

Замполит прибыл на заставу недавно, был холост и питался из общего котла.

Тамара Федоровна считала, что о холостяке следует обязательно позаботиться, и говорила мужу, чтобы он, идя на обед или ужин, обязательно звал с собой замполита.

Жена начальника была единственной женщиной на Заставе. Она с первых же дней умно и серьезно определила круг своих обязанностей. Учительница по образованию, Тамара Федоровна сумела внести в суровую жизнь коллектива радостное оживление. Ее появление на заставе еще более облагородило людей, зажгло их тем прекрасным огоньком, который и светит и греет одновременно.

Не спросив мужа, Тамара Федоровна «назначила» себя (конечно, не без ведома замполита) сразу на несколько должностей. Она стала «заместителем» старшины Михайлы Перебейноса по хозяйственным делам. Стала заведовать ленинской комнатой. И в короткое время преобразила этот уголок политико-просветительной работы. Не было воина, который не зашел бы туда в свободный час. Она читала пограничникам лекции по литературе, по естествознанию, готовила отстающих к политзанятиям. Из политотдела Тамара Федоровна привезла два новых баяна, три гитары, две мандолины и набор пластинок для патефона и стала руководить самодеятельностью.

Когда на заставу пришел приказ отправить участников самодеятельности — певцов, музыкантов, танцоров — на смотр в отряд, Скиба впервые почувствовал силу своей Тамарушки.

— Ты разваливаешь мне заставу, — с сердцем сказал Скиба. — Шутка ли, на целую неделю я должен отпустить лучших людей! С кем же я тут буду охранять границу? С поваром Максюком?

Но взамполит заметил, что и Максюк, лучший балалаечник, должен ехать в отряд обязательно.

— Что, Максюк лучший балалаечник?! Нет, я не могу отпустить людей! — категорически заявил Скиба.

Тамара Федоровна молчала. Она знала характер мужа и понимала, что в его душе борются два чувства. Конечно, он был горд, что жена сумела так подготовить людей, что их вызывают на смотр. Но ему было страшновато отпустить их от себя на целую неделю.

— Нет, уважаемая Тамара Федоровна, ничего у нас с этим не выйдет!

Скиба стал звонить по телефону. Дозвонившись, принялся доказывать. Но там, видимо, не соглашались с его доводами.

— Как, оттуда они поедут и на окружной смотр? — с удивлением спросил он. — Это ужасно, товарищ Сороковой. — И, видимо получив от Сорокового строгое приказание, Скиба тихим голосом произнес: — Слушаюсь, будет исполнено! — и медленно положил трубку.

Самодеятельность заставы «Олений рог» заняла первое место.

Тамару Федоровну наградили золотыми часами, а начальнику заставы Скибе и замполиту Иванову была объявлена благодарность в приказе.

5

В полночь полил дождь. Наряд Ивана Шатова успел пройти верхней горной тропой и спуститься в узкое ущелье на берегу реки. Здесь можно было укрыться от дождя и наблюдать за Амуром. На противоположном берегу стояла невысокая будка, где жили створщики, зажигавшие на столбах фонари. Днем хорошо видна была узкая прорезь в будке, повыше дверей, откуда створщики — переодетые беломаньчжуры — вели наблюдение за нашим берегом.

Шатов выглянул из ущелья. Туча, лежавшая на горном хребте, ползла вниз. Вскоре луна бросила на речную гладь светлую полосу.

Старший наряда приказал Полозину подняться на гребень Орлиной скалы, нависшей над рекой темной, высокой громадой. Семаку он велел отойти немного в тыл и обследовать Широкую падь. Сам Шатов решил залечь у бурых камней, которые крутыми ступенями спускались к самой воде.

Они разошлись.

Шатов лежал в узкой расщелине между двумя плоскими валунами. Волны, ударяя в отвесный берег, осыпали пограничника холодными брызгами. Это не устраивало Шатова. Сильные удары волн мешали улавливать посторонние звуки. Ему показалось, что в будке заскрипели двери. Шатов вылез из расщелины и лег на камень, прислушался. Действительно, двери в будке скрипели и хлопали. В том, что створщики ночью выходили на берег, не было ничего удивительного. Но вскоре Шатов заметил, что они возятся с лодкой.

«Куда же это их гонит ночью?» — подумал он.

В ту же минуту он увидел, как в Амур, описывая в воздухе светящуюся дугу, упали одна за другой четыре зажженные спички. Ветра совершенно не было, и вряд ли створщик для того, чтобы закурить трубку, потратит четыре спички. Другой, конечно, не обратил бы на это никакого внимания, но Шатову, который хорошо знал, как живут люди на том берегу, сразу показалось это подозрительным.

«Не сигнал ли это?»

Возле лодки возились трое. Значит, кто-то новый прибыл в эту ночь к створщикам. Прошло еще несколько минут, и в то время как двое поднимали парус на лодке, третий отошел от них. В том месте, где он остановился, вновь вспыхнули подряд четыре спички и, как в первый раз, описав дугу, упали в воду.