Десять ночёвок - [59]
А еще первый геолог погиб в аварии, с которой не все ясно.
А еще насосчик погиб от удара по голове тяжелым предметом, покрытым сырой нефтью.
— Джонни, — спросила я, — как ты думаешь, что, черт возьми, здесь творится?
— Будь я проклят, если сам знаю, — ответил он. — Я здесь просто работаю. Я получаю премию только в случае, если мы уложимся ниже себестоимости. — Его челюсти сжались.
Глава двадцать пятая
Два часа спустя, когда я ела чили в кафе в Мититсе, прибыли плохие вести. О них сообщил один тип, который сам только что услышал их на заправке от Джейсона с ранчо Лукаут, что к югу отсюда. А тот услышал по радиотелефону как раз во время поездки в город за бензином, когда перехватил звонок Фрэнка, который просил оператора перезвонить Фаззи Макдауэллу из Пауэлла.
Это могло означать только одно. Фаззи Макдауэлл — субподрядчик, известный как ловец, человек, который приезжает на буровую тогда, когда случается беда. Когда что-то или сразу все пропало в скважине. Упало. Потерялось. Застряло. Не идет вперед. Не выходит назад. У Фаззи есть инструменты и талант для выуживания из самых глубоких скважин потерянных бурильных труб, гаечных ключей и тому подобного.
Я быстро прикинула, где кто примерно находился во время спуска нового долота. Сейчас почти два часа пополудни. Новости могут распространяться то быстро, то медленно, но вернее всего — быстро, если учитывать аппетит маленького городка к сплетням. Итак, звонок с буровой раздался, скажем, в час тридцать. Я ушла в двенадцать десять, когда Фрэнк и его бригада чинили трубу уже, скажем, часа три. С моего отъезда прошли четыре с половиной часа. Это означало, что на буровой, видимо, спуск в скважину еще не завершен.
Я боялась худшего. Вызов ловильной бригады до того, как долото вернулось на дно, несомненно означал, что в скважину упало что-то по-настоящему большое, например, часть самой бурильной колонны. Если во время спуска выронить трубу, то она будет лететь вниз до тех пор, пока либо не стукнется о дно, либо не зацепится за шероховатые стенки скважины. Обычно труба при этом безнадежно разрушается, скручиваясь в нечто, напоминающее мокрые спагетти, только куда более дорогое.
Первое, что пришло в голову: «Бедный Фрэнк!» Очень плохо потерять трубу в скважине; такое скверно скажется на бурильщике.
А потом подумала: «Бедная я! Ради всего святого, чем мне на хлеб зарабатывать, если это место прикроют?» Я как можно скорее расплатилась и поспешила обратно на месторождение.
К моему приезду вокруг буровой было припарковано достаточно автомобилей и пикапов для транспортировки небольшой армии. Владельцы близлежащих ранчо, чернорабочие, у которых сегодня выходной, и даже несколько работников с ранчо «Бар-Даймонд», стояли во дворе или сидели на капотах своих машин, качая головами и комментируя происходящее, сгорбившись, словно для защиты от злых духов. Люди собрались у скважины, потому что это был единственный из прописанных в кодексе ковбоя-стоика способов поделиться своими чувствами на публике. Собирайтесь вместе баять байки. Собирайтесь вместе помолчать. Собирайтесь вместе наблюдать, как катастрофа обрушивается на ваших товарищей.
Уроженка городка, мало чем отличающегося от Мититсе, я улавливала эхо их боли. Не в первой им сходиться, чтобы оплакать смерть, но на сей раз не смерть земляка. Сегодня они сошлись оплакать собственную медленную гибель: гибель доходов, возможностей, тем более болезненную своей незавершенностью. Если скважина по какой-либо причине не заработает, это будет означать отъезд большего числа людей в поисках заработка в другом месте. Это — медленная смерть сообщества, утечка молодежи с родной земли.
Фрэнк попал прямо в центр этой боли. Ему приходилось отвечать не перед кем иным, как перед Эдом Мейером, который обрел известность на нефтяных месторождениях Вайоминга тем, что усложнял жизнь каждому, кто в чем-нибудь оплошал. Фрэнк был из местных, его все знали сызмала. Эд был из места под названием Оклахома, где у людей забавный говор.
Я всмотрелась в буровую площадку. Напряжение там сделалось осязаемым. Взбежала через две ступеньки в бытовку. Как и ожидалось, сцена внутри вот-вот закончится.
Посреди бытовки Эд Мейер кричал на Фрэнка, который стоял прямо в дверях бурового блока, лицом к нему, как солдат — грудь вперед, руки за спиной. Лицо Фрэнка было искажено смесью ярости и замешательства, как будто он мечтал засадить кулаки Эду в живот, но не был уверен, что в итоге станет лучше.
Эд орал:
— Что ты, черт возьми, задумал, сбросив такую громадину в шеститысячную дыру? Ты что, думал глубину измерить или что-то в этом роде? Это работа маркшейдера, второсортный ты сутенер! На этот раз ты круто облажался. И позволь сказать тебе, парень, после как я с тобой разберусь, ты больше никогда ни одного гребаного места не получишь в этом бизнесе.
«Такую громадину. Не бурильную колонну?»
Эмо расхаживал взад-вперед, взад-вперед. Уэйн и Даррелл сидели на скамье, понурив головы. Мерл Джонсон замер рядом с Эдом, уставившись невидящим взором в никуда, а Джонни Максвелл прислонился к углу, стоя над столиком и молча глядя в свою кофейную чашку. В рассеянности я подумала, что бы Джонни делал со своими руками, не будь у него этой чашки.
Она думала, что страсти кипят – там – по ту сторону от ее выстроенного мира. Азарт, победы, потери… Но самая большая ставка – это только деньги, в ее жизни теперь победа – это просто дожить до утра. Следующий день будет не лучше сегодняшнего. Она все еще жива, надолго ли? И кто будет следующим? А кто-то снова делает ставку, кто-то верит, что сегодня он выиграет.
Физически лишённый не только должности, но и получивший другое лицо, человек понимает, что его теперь непременно уничтожат, сбегает от профессиональной охраны, оказывается в сложных для себя условиях (Ни денег, ни паспорта, с чужим лицом). На него открыта настоящая «охота». Попадает в различные непредвиденные для себя ситуации. узнаёт много нового: прежде любимая женщина оказывается всего лишь любовницей, на его рабочем месте «сидит» двойник, друзья его в лицо не признают… Тем не менее он принимается все меры к тому, чтобы восстановить статус кво, вместе с тем узнать, кто инициатор всего с ним происшедшего, и почему.
Пока маньяк-убийца держит в страхе весь город, а полиция не может его поймать, правосудие начинают вершить призраки жертв…
После аварии, произошедшей на съемках, документалист Джереми Сэлинджер жестоко страдает от депрессии. Чтобы побыть вдали от всего и от всех, он со своей семьей едет на родину жены, в Южный Тироль, тихий уголок чудесной альпийской природы. Во время прогулки с дочерью по заповедному ущелью Блеттербах, знаменитому своими окаменелыми ископаемыми монстрами, Джереми случайно слышит обрывок странного разговора. Что же произошло на Блеттербахе в 1985 году и какое отношение имеет к этой давней истории жена Джереми? Он чувствует, что обязан разгадать тайну Блеттербаха, и лишь эта цель удерживает его гибнущий разум на плаву… Впервые на русском языке!
Лили скрывает травмирующее прошлое под колючей внешностью, но в третьей книге эксперт по карате опускает свою защиту, на достаточно долго время, чтобы помириться с семьей и помочь раскрыть ряд ужасных убийств. Вернувшись в родной город Бартли (в двух шагах от места, где она живет в Шекспире, штат Арканзас) на свадьбу сестры Верены, Лили с головой погружается в расследование о похищении восьмилетней давности. После того, как ее бывший возлюбленный и друг Джек Лидз (частный сыщик с сомнительным прошлым) приезжает, чтобы проверить анонимную подсказку, что похититель и пропавшая девочка находятся в Бартли.
Таинственный институт в закрытом городке занимается биологическими экспериментами. Судьбы журналистки, парня-неудачника, наёмного убийцы и многих других завязываются в тесный узел. Стоит потянуть за любой конец и грянет взрыв.