Десять ночёвок - [22]

Погруженная в эти успокоительные мысли, словно в горячую ванну, я еще долго сидела под темнеющим небом; мое сознание уносилось прочь, вслед за грохотом двигателей буровой установки.

Но мало-помалу тревоги возвращались, две смерти вновь начали беспокоить меня. Мне показалось, что я увидела некую закономерность, но чего-то не хватало. Ощущение было скользкое и раздражающее, словно видишь что-то краешком глаза, но стоит взглянуть прямо, как оно исчезает. «Прекращай! — велела я себе. — Возьмись за ум и не влезай в неприятности. Вообще, у тебя есть хоть какие-то, самые ничтожные, но неопровержимые доказательства того, что это не были обычные несчастные случаи, которые произошли на одном и том же нефтяном месторождении в одну и ту же неделю?» С намерением забыть обо всем я спрыгнула со стеллажа для труб.

Когда мои ноги коснулись земли, меня осенило. Земля. Там, в прериях, я перекатывала Уилли на одеяло по сухой земле, без единого пятнышка крови. К животу и груди не прилипло ни травинки с той поросли, на которой тело предположительно лежало, прежде чем Чет перевернул его. Стало ясным, что труп перенесли откуда-то из другого места.

Глава десятая

Спальня трейлера вызывала клаустрофобию, а не сон. Стоило закрыть глаза, как предсказуемо мерещились мертвые тела. Теперь, когда я твердо уверена, что гибель Уилли не была рядовым несчастным случаем, удвоилось мое беспокойство по поводу смерти Билла и всюду ощущалась угроза. Я изо всех сил старалась выбросить эти картинки из головы, но полная луна в пасхальную ночь просовывала свои сверкающие пальцы сквозь щель в занавесках, снова и снова заставляя меня открыть глаза. Вздремнуть удалось от силы часа три с половиной.

На ночное дежурство пришлось заступать издерганной и разбитой. К счастью, никто из мужчин ночной смены не расспрашивал об увиденном в прериях. Фрэнк Барнс поприветствовал кивком и какое-то время смотрел на меня типичным для него задумчивым взглядом, вызвав во мне нежелательное искушение заговорить с ним.

Аликс поднялась несколько позже обычного. Мельком глянув на меня опухшими глазами, она вернулась к журналу бурения и продолжила обсуждать с Джонни детали утреннего отчета, который требовалось передать по телефону в Денвер. Рабочие дневной смены попробовали было завязать с ней разговорчик, но геологичка ограничилась тем, что проворчала «доброе утро», и, пошатываясь, вернулась в трейлер, после чего не высовывалась наружу в течение следующих двух часов.

Моя совесть или, не знаю, другой какой-то орган все настойчивее пинал меня под зад, побуждая сообщить шерифу о странной встрече с Уилли и о наблюдениях по поводу крови. К полудню я уже по крайней мере раз шесть проделала путь от внушений вроде «Занимайся своим делом» до «Лучше убедиться, что шериф в курсе». Поздний визит Уилли в трейлер Билла казался ужасно личным, несмотря на все его очевидные последствия, и я не решалась опорочить усопших. Хронически неспособная избегать неприятностей, я нашла компромисс в виде поездки в город за местными пересудами, которую мотивировала всего лишь желанием удостовериться, что шериф, разумеется, заметил отсутствие крови на земле и уже заявил о преступлении и что с минуты на минуту прибудет кавалерия уладить весь этот странный бардак. Дополнительным аргументом служила необходимость проверить, не пришло ли мне чего в почтовом отделении. Проиграв самой себе во внутреннем споре, я направилась в Мититсе.

Дорога в город всегда красива, в тот понедельник — особенно. Над хребтом Абсарока теснились необычайно живописные облака, а на скале, возвышавшейся неподалеку от дороги, на глаза попалась парочка сурков. Вскоре показались ограждения для скота, протянувшиеся между грунтовкой и обочиной 120-го шоссе; отсюда я продолжила путь на север по холмам, низинам пастбищ, утесам из песчаника. После очередного холма я спустилась мимо заправочной станции и Музея пионеров в тот район Мититсе, где размещались магазины. Деревянные крылечки украшали пешеходные дорожки вдоль проезжей части, а фасады зданий служили укором фальшивым голливудским декорациям. Скот и нефть — вот основа экономики Мититсе, но городок получает пару лишних долларов и от туристов, жаждущих жареного куриного стейка или слишком уставших, чтобы ехать в Коди. Здесь ощущается не то что бы анахронизм, но отсутствие интереса к современным вещам. Полагаю, Мититсе уделяет остальному миру внимания меньше, чем рыбак — рыбам в любом другом ручье, кроме того, где удит рыбу прямо сейчас. Мититсе присел у шоссе в терпеливом ожидании гостей на ужин — в сияющих машинах с номерными знаками другого штата, прибывающих с севера или с юга, в то время как местные движутся либо на восток, либо на запад. Сколь бы странно это не казалось, но изо дня в день город разделывает свой улов и обваливает филе в той же муке и соли, что и накануне, затем бросая жариться на неизменную чугунную сковороду. Если повезет, еда получится сносной, но ужин есть ужин.

Я припарковала пикап под навесом фастфуда «Эй энд Дабл-Ю» и вошла внутрь. Угловатая молодая официантка с гладким веснушчатым яйцевидным лицом вскочила со стула и поспешила ко мне. Я частенько ее здесь встречала и ни разу не слышала, чтобы она произнесла что-то большее, чем «ваш заказ?», но сегодня она уперлась обеими руками в стойку, наклонилась, заглянула мне в лицо, приоткрыла на полдюйма нежные губки и спросила: