Десять ночёвок - [2]

— Билл Крецмер мертв, Эмми. Мне жаль. Знаю, вы дружили.

Из легких внезапно исчез весь воздух. Джонни продолжал, заполняя тишину трейлера:

— Я нашел его пару часов назад на обратном пути из города. Кажется, он не вписался тот дурной поворот над обрывом, где дорога размыта. Чертова петля завернула не в ту сторону. И вообще эти грунтовки, вечно они скользкие такие. — Он замолк, наконец посмотрев на меня в ожидании ответной реакции. Его руки нервно двигались, словно не находя места.

Я так ничего и не сказала. Теперь мне ясно, что в тот момент я просто таращилась на него и мысленно винила в предательстве из-за страшной вести. Мужчина неловко поерзал и заговорил снова. Говорил и говорил, а в голосе звучала мольба.

— Было темно, Эм. Я сбавил скорость у поворота. Сначала не заметил ничего. Потом смотрю, поверх обрыва часть кустов вырвана. Думаю, вот оно, кто-то не вписался-таки в поворот. Тормознул я, посветил фарами и вышел посмотреть. Вещи валялись по всему склону. Черт, а запах этой полыни… потом увидел его машину вверх дном. Опоздал я, Эм. Он висел на ремне безопасности вверх ногами. Я дотронулся до него, а он уже… — Джонни стиснул зубы. — Эмми, он уже умер. Шея сломана. Уверен, он не страдал.

Мой разум уловил одно из сказанного Джонни.

— Вверх ногами?

— Да. Его удерживал ремень безопасности.

В голове у меня зазвенело. И Джонни, и трейлер исчезли, все исчезло. Последними исчезли те бледно-голубые глаза, переносившие мою память на триста миль отсюда и на десять лет назад во времени. Сердце стучит. Весенние каникулы в выпускном классе. Я на папином грузовичке возвращаюсь домой с танцев в старшей школе и жалею, рассталась с друзьями. Веду машину аккуратно, с осторожностью прохожу каждый поворот, опасаясь льда под тающим весенним снегом. В свете фар видны следы от съехавшей с дороги машины. Я притормаживаю, выхожу на дорогу, иду по следам. Там мамина машина, перевернута. Мне страшно. Мать здесь: она выбралась из салона и бесцельно блуждает в зарослях шалфея и чамисы, проклиная луну. Я зову, мать не откликается, только топает ногами и громче ругается. Бегу к машине, заглядываю внутрь со стороны водителя. Тело дяди висит на ремне безопасности, уже остывая на ночном воздухе.

Я посмотрела на Джонни, прошептав:

— Почему?

Джонни вздохнул.

— Такое случается, Эм. Ты же помнишь, Билл жаловался, что машина у него теряла управление, когда сильно жмешь на тормоза. В агентстве по аренде должны были обменять на новую. Думаю, они там не торопились. Шериф тщательно осмотрел место аварии, замерил следы заноса и все остальное. Он полагает, Билл слишком быстро вошел в этот поворот, ударил по тормозам и потерял управление.

— Нет, я имею в виду: почему!? — Я заставила себя осмотреться, чтобы вспомнить, где я, вспомнить, что прошло десять лет, как на другой дороге на противоположном конце Вайоминга так же не вписалась в поворот мама. Дядя давно в земле. Все прошло.

А теперь вот не стало Билла. Нет! Разум метался, пытаясь найти лазейку в реальности. Я сказала, почти прокричала:

— Хочу поговорить с шерифом! Билл не поехал бы там слишком быстро.

И опять Джонни вздохнул. Положил кончики своих грубых пальцев мне на руку.

— Знаю, тебе тяжело, Эм, но попробуй просто принять…

Я стояла на своем:

— Я не просто так это говорю, Джонни. Я сто раз ездила с Биллом, и он был очень аккуратным водителем. Он всегда сбавлял скорость на том повороте. И его машина лишь дважды теряла управление. Первый раз здесь, рядом с его трейлером, второй — когда он резко затормозил перед коровой.

Джонни отпустил мою руку.

— Знаешь, Эм, может, он был осторожен, лишь когда ты была с ним, просто ради тебя.

Я молча вернулась в спальню, закрыла за собой дверь и оставалась там, пока не услышала, как Джонни выходит из трейлера.

Это была долгая ночь. Я сидела, глядя на кофе, пока он не остыл. Билл был единственным, кто делал работу здесь сносной. Чертова работа, думала я. Изводящая работа в тесноте трейлера с соседом пьяницей Ховардом, никчемная работа в богом забытой дыре с горластым хулиганьем, мерзостная работа, на которой Эд Мейер может зайти в твой трейлер и вылить на тебя ушат помоев всякий раз, когда не в настроении, эта поганая работа…

В три ночи я еще сидела в той же позе, когда краем глаза заметила слабый свет в трейлере Билла напротив. Свет странно подпрыгивал, словно фея в танце. Сначала я подумала, что сплю или, верно, вижу галлюцинацию, в которой дух Билла вернулся домой. Потом вспомнила, что в том трейлере оставались бумаги и личные вещи Билла, и, не соображая, что к чему, вскочила на ноги и бросилась на улицу. Дверь моего трейлера распахнулась с такой силой, что ударилась о маленькое, но тяжелое четырехдюймовое бурильное долото, которое я приспособила вместо упора, чтобы не задевать дверью письменный стол. Получилось шумно, так как двигатели буровой установки работали сейчас на холостом ходу.

Свет застыл. Я бросилась к трейлеру Билла и рванула сетчатую дверь. Свет погас. Я открыла внутреннюю дверь, просунула руку внутрь и включила лампу.

На меня, выпучив глаза, смотрел высокий долговязый паренек. Вдруг он рухнул на пол.