Десять мужчин - [56]

Больше всего на свете я ненавижу что-либо делать для Марлины, тем более вызывать для нее частный самолет, когда Миллиардер так жесток со мной. Думаю, он пользуется этим оружием, чтобы мне было еще больнее, вот только с чего вдруг такое желание — никак в толк не возьму.

Я стала названивать пилотам, но не смогла их найти. Само собой, это не значило, что Марлина полетит в Нью-Йорк коммерческим рейсом — то-то была бы картинка. Я обязана была добыть ей самолет на вечер, а поскольку на острове ни самолета, ни летчиков не оказалось, я вызвала свободный лайнер из Нью-Йорка. А ровно через час обнаружила, что самолет на острове все-таки есть.

Следить за графиком полетов — моя забота. Бесполезный вызов самолета из Нью-Йорка обошелся в 50 000 долларов, и в ужасе, что Миллиардеру станет об этом известно, я предпочла рассказать ему сама. Клянусь, я ни минуты не сомневалась, что он меня выставит, а он только оторвал глаза от какой-то математической формулы, которую изобретал для своей торговой системы, и сказал: «Все мы совершаем ошибки». Я повернулась, чтобы уйти, но он меня остановил, отложил ручку и подошел ко мне. А потом поцеловал и пригласил на ужин. Можешь себе представить?

Пожалуй, буду закругляться: через час нужно быть у него. Он сказал захватить зубную щетку — это его манера приглашать на ночь.

Скоро еще напишу, дам знать, как идут дела.

Люблю, целую. Только, пожалуйста, не рассказывай маме обо всей этой путанице, ладно?

* * *

В конце концов мы с Миллиардером сошлись на том, что офисная рутина не для меня. Я не любила стенографировать и ненавидела разбираться с бумагами. Иными словами, мне пришлось признать то, что я и так всегда знала: ну не создана я для секретарской работы. Лежа рядом со мной после многочасовой любви, Миллиардер произнес: «Ни к чему тебе быть моей секретаршей. Ты — моя женщина». И это были лучшие слова, которые я когда-либо слышала.

Уж не знаю, по какой такой причине меня потянуло перечить:

— Но я не хочу бросать работу. Мне нравится интрига рынка, его секреты, известные только тебе. Отказаться от всего этого? Нет уж.

— Выучись на аналитика.

— Когда?

— Когда угодно. Поезжай в Гарвард. Вернешься и будешь работать у меня.

Гарвард был моей тайной мечтой, но небрежный тон Миллиардера лишил ее прелести, превратив почти в обыденность.

— Завтра об этом поговорим, — добавил он. — Вечером сможешь прийти?

— М-м-м… Надо заглянуть в ежедневник, — поддразнила я.

— Почему бы тебе не привезти с собой все вещи?

— Это на ужин-то?

— Я предлагаю тебе жить здесь. Если хочешь.

На следующий день я заявилась с чемоданами, изрядно побаиваясь осуждения слуг за то, что заняла место Марлины в ее отсутствие. Напрасные волнения: если таково было желание Миллиардера, прислуга тоже принимала меня везде — на его кухне, на его теннисном корте, за его столом или в его постели. Я была желанной гостьей. Однако мое чувство вины и зыбкость положения постоянно подпитывались фотографиями Марлины на стенах, ее объемистыми лифчиками в ящиках комода и обтягивающими брюками в шкафу. Миллиардер же считал все эти напоминания о сопернице не стоящими внимания.

— Ее здесь нет сегодня и не будет завтра. Так в чем проблема?

Летние дни складывались в недели, затем в месяцы; я перестала вспоминать о Марлине, и мы с Миллиардером открыли для себя редчайшее явление: безупречную и стабильную любовь. Когда у него возникало такое желание, Миллиардер был человеком открытым, осознающим ценность простой жизни. Подчиняясь строгому порядку, наши дни делились между работой, тренировками и любовью. Если хотелось скрыться с глаз слуг, убежать от вечных окликов внешнего мира, мы уединялись в спальне Миллиардера — сказочном уголке под самой крышей дома, с окнами на запад, на море с его ровным горизонтом. В спальне почти не было мебели — лишь гигантское ложе, индийский резной комод и полка с книгами по психологии, философии и химии. Как-то вечером я открыла томик Юнга.

— «Человек, который знает больше других, — одинокий человек», — процитировала я. — Ты согласен?

— Да, — отозвался он с постели, где читал книгу.

Я забралась к нему под бок и, обнимая, подумала, что Миллиардер тоже одинок.

— Как ты стал тем, кто ты есть?

— Я знаю как. И этого достаточно.

— А ты когда-нибудь обращался к психоаналитику?

— Тебе известно, что у меня они есть, — и не только для собак.

— Но ты когда-нибудь сам посещал кого-нибудь из них?

— Мне это не нужно, но многим помогает. Снимает тяжесть с души. — Он отложил очки в тонкой оправе, захлопнул книгу.

— Почему ты не женился на Марлине?

— Потому что не хотел жениться на Марлине.

— Настанет день, когда и в моей жизни появится смысл, — сказала я, словно в надежде убедить Миллиардера, что я его стою.

— Тот день, когда в жизни все наладится, станет днем твоей смерти, — бесстрастно произнес он.

— Какой ужас. Что за мысли?!

— Такова жизнь. Мы существа несовершенные, хотя это не значит, что мы обязательно должны быть плохими. Я хочу, чтобы ты была хорошей, и знаю, что ты можешь такой стать. — Он погладил меня, убирая волосы с лица.

— Что тобою движет? — спросила я.

— Другими словами, что меня держит в бизнесе?