Десять мужчин - [39]

Холостяк-домовладелец стал моим наперсником, и я часами беседовала с ним о мужской любви. Он посоветовал мне набраться терпения.

— И не сиди ты день-деньской сложа руки. Найди какое-нибудь занятие, тогда и уверенность в себе появится. Слово даю — позвонит он. Не так скоро, как тебе бы хотелось, но позвонит точно.

Я купила абонементы в спортивный и концертный зал — и плакала от мощи симфоний. Я читала запоем и ходила в кино на ночные сеансы, оттягивая момент, когда придется лечь спать в одиночестве. Наконец одним промозглым субботним вечером в середине января по коридору протопал хозяин и с хитрой ухмылкой заглянул ко мне: Лорд на проводе!

На следующий день мы ужинали в итальянском ресторане на окраине Баттерси («У Аннабель» я что же, ко двору не пришлась?), где Лорд сообщил, что хотел бы вернуть все «как было». «Было» у нас по-разному, но уточнить я не рискнула. Что бы он ни имел в виду, я была счастлива и, конечно, согласилась встретиться в эти же выходные, по возвращении Лорда с охоты.

Потом мы с домовладельцем обсудили вновь вспыхнувший интерес ко мне Лорда.

— Если не хочешь ему наскучить — будь более независимой, — услышала я еще один совет.

— Пожалуй, вы правы. Когда он встречает меня на вокзале, я себя чувствую школьницей.

— А машина тебе не по карману?

— Разве что кто-нибудь даром отдаст.

— Один мой друг продает свой фургончик почти даром. Может, взглянешь?

Темно-красный «форд-транзит» был очень старым, ржавым и дешевым. И к концу недели он стал моим.

Воскресные ночи мы с Лордом проводили вместе, а учитывая обретенную мною мобильность, он иногда звонил и в будни, если неожиданно оставался дома и желал поужинать в компании. Друзьям он меня по-прежнему не представлял, а напрашиваться я не смела.

К весне воскресные ночевки все чаще захватывали половину понедельника — чтобы мы с Лордом могли вместе прокатиться верхом, а с наступлением лета верховые прогулки стали заканчиваться купанием в бассейне. Как-то в воскресенье мы загорали во дворе с газетами в руках, когда раздался звонок. Лорд с телефоном ушел в дом, а закончив разговор, вернулся, и рядом со мной легла его длинная тень.

— Дочь звонила. У нас ленч с друзьями, затем поло. Она будет с минуты на минуту, так что поторопись, чтобы с ней не столкнуться.

Утром мы занимались любовью, потом катались верхом. Наши лошади шли бок о бок, Лорд перегнулся в седле и поцеловал меня, я почувствовала себя такой любимой… что сейчас растерялась от этой неприкрытой грубости.

— Дорогая?

— Да?

— Отнести твою сумку в машину?

Сумку я отнесла в фургон сама и вернулась в дом, чтобы попрощаться. Лорд в спальне натягивал высокие, до колен, сапоги для поло поверх белоснежных бриджей.

Только дураки играют в игру «полюби то, что тебе недоступно»…

— Я поехала.

— Радость моя, не плачь. Прошу тебя, не надо расстраиваться. На ленч я тебя пригласить не могу, зато на матч ты можешь приехать.

— В этом наряде?

— Разумеется, — бросил он, поправляя перед зеркалом рубашку.

Джинсы, что я надела тем утром на прогулку, были отличной маскировкой. Никому не пришло бы в голову связать Лорда с девушкой в джинсах, если в этот первый по-настоящему жаркий летний день на великом для лондонского света спортивном мероприятии все Леди будут в шелках и шпильках от Джимми Шу.

— Если все же решишь посмотреть матч, возвращайся к половине третьего. — Лорд обошел меня и направился к лестнице.

Прежде чем догнать его на выходе, я стащила из шкафа шорты и рубашку для поло.

В ближайшей деревне я затормозила у прачечной и, воспользовавшись одеждой Лорда, выстирала и высушила свои джинсы с рубашкой. Вернувшись в коттедж, я обнаружила дочь Лорда в шезлонге, где еще пару часов назад загорала сама. Лорд нас представил; его дочь, щурясь и прикрывая глаза от солнца, оторвалась от журнала ровно на короткое «привет». Разговор не клеился, так что отъезд на матч я встретила с облегчением. Решено было всем ехать на машине Лорда, я уже направилась к передней дверце, однако дочь меня обошла, заняв законное место рядом с отцом. Изгнанная за их спины, я всю дорогу молчала, как, впрочем, и мои спутники.

Доставив нас на место, Лорд тут же сопроводил меня к бару и усадил за столик с двумя аргентинцами.

— Эти ребята составят тебе компанию, — сказал он.

— А с тобой нельзя?

— Здесь тоже неплохо, дорогая.

— А кто они такие?

— Старые игроки.

Он хотел сказать — старые игроки в поло, решила я.

— Присмотрите за ней. — Лорд пообещал и аргентинцам, и мне, что не задержится, и удалился.

Я провожала его взглядом, а когда они с дочерью исчезли в толпе, повернулась к своей страже и лишь теперь по-настоящему их рассмотрела: крашеные угольные волосы, перстни из золота.

— Давно его знаете? — спросил один из аргентинцев.

— Да. — Я изобразила возмущение.

— Тогда вы ему или дочь, или конюх?

Оба расхохотались и осушили бокалы, позвякивая золотыми цепочками на запястьях о золотые браслеты своих «ролексов».

* * *

Меня так часто обижало непрошибаемое равнодушие Лорда, что любовь к нему уже не ощущалась счастьем. Когда он отправился за границу по какому-то чрезвычайно важному, связанному с лошадьми делу, не сказав мне, когда вернется, я задалась вопросом, почему, собственно, держусь за него. Работа тоже удручала. Теперь даже шефу удавалось доводить меня до слез. От чего-то надо было отказываться.