Десять мужчин - [38]

— А я увижу мужчину всей твоей жизни? — спросила я.

— В моей жизни нет мужчины, — отозвалась она глухо.

Сестричка приехала на следующий вечер. Я приготовила коктейль из шампанского с коньяком, с бокалами в руках мы устроились у камина, и она поведала мне о крахе любовной идиллии:

— Мы превратили домик в уютное гнездышко, я копалась на грядках, он продавал овощи на рынке. Дни были заполнены работой, а ночи — любовью. Для полного счастья мне не хватало только подруги. И вот однажды к нам заглянула соседка. Хорошенькая, милая такая. Я думала, что мне и желать в жизни больше нечего. А через несколько недель она мимоходом заметила, что мы с ней не случайно так подружились, «ведь у нас очень много общего».

— Не может быть, чтобы…

— Именно. Мистер Совершенство у нас был один на двоих. Дни он проводил с ней, а ночи со мной, какой уж там рынок. Неудивительно, что вечно жаловался на усталость. — Сестричка вздохнула. — Я должна была догадаться, что он чересчур хорош…

— И что теперь?

— Возвращаюсь к реальности. Устроилась медсестрой в больницу Черинг-Кросс. Сняла жилье в Баттерси.

Нашу беседу прервал Лорд, появившийся в гостиной в костюме и при галстуке.

— Он великолепен! — беззвучно оценила сестричка, когда Лорд ушел на поиски шейкера для коктейля. — А как он в постели?

— Не прочь поговорить.

— Во время секса?

— Чего нет, того нет.

— Секса нет? То есть как? Я думала, ты его любовница.

— Я не могла бы считаться любовницей в любом случае: он ведь не женат.

— Держу пари, никто из его друзей не знает, что ты здесь живешь. И с собой он тебя никуда не берет.

— Раньше брал…

— Но не теперь. Значит, любовница. Не волнуйся, переспит с тобой — и в свет начнет выводить.

— Думаешь?

— Уверена.

Лорд и моя сестричка уехали, оба в Лондон, но каждый своей дорогой, а я, оставшись в полном одиночестве, даже без его дневника, погрузилась в раздумья. Сестричка думала, что мы с Лордом любовники. Она словно позволила мне признать, что я все-таки хочу переспать с Лордом, всегда хотела. Через несколько часов, устроившись рядом со мной в постели, Лорд меньше всего ожидал, что я прижмусь к нему с шепотом: «Давай займемся любовью». От удивления он сначала рассмеялся, но, увидев мое лицо, притянул к себе и поцеловал. Я впервые не оттолкнула его ладони, обхватившие мое лицо, а Лорд вдруг застыл.

— Ты могла бы быть моей дочерью, — сказал он.

Мы и раньше прикидывали, что будь я даже вдвое старше, все равно не сравнялась бы в возрасте с Лордом, но этот его вывод прозвучал впервые — и положил конец любовному угару. Уже засыпая, я пыталась смириться (как это сделал Лорд) с тем, что любовниками нам не быть.

Назавтра Лорд ужинал дома, и мы вновь говорили целую вечность — обо всем, кроме вчерашней неудачной попытки. В постели я ждала дружеского поцелуя на сон грядущий, но Лорд привлек меня к себе, и мы любили друг друга, словно ничего естественнее и быть не могло. Годы и все иные различия исчезли в темноте.

С тех пор все ночи, которые Лорд проводил дома, мы занимались любовью. Днем он был сдержан по-прежнему, но это лишь подогревало желание, а секс, казалось, объединял не только наши тела, но и души. И настал тот вечер, когда лорд крепко обнял меня, вытянувшуюся на его великолепном теле, и прошептал:

— Я люблю тебя.

Наконец он пришел, момент откровения. Мне позволено открыть свое сердце.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я.

И это была ошибка.

Правила дворцовой любви — а иных Лорд не ведал — предписывали ему являть свою любовь, мне же подобало скрывать чувства. Соблазняя даму сердца, рыцарь мнит ее недоступной (поскольку рука дамы, как правило, уже обещана другому), что и толкает его на подвиги во имя любви. Мой Лорд исключением не был. Одно дело, когда в любви ему признается чужая жена, и совсем другое — признание женщины, которая живет в его доме и спит в его постели. В ответ Лорд сделал единственное, что позволило ему сохранить в неприкосновенности образец рыцарской любви и себя, рыцаря без упрека. Он ретировался.

До Рождества оставалось меньше трех недель, а значит, и до приезда из пансиона на каникулы семнадцатилетней дочери Лорда. Мне корректно напомнили, что пребывание в этом доме было лишь временным решением моей бесприютной ситуации.

— Полагаю, на следующей неделе ты уже переедешь в Лондон? — сказал Лорд.

В панике я бросилась звонить сестре.

— Спокойно, — отозвалась она. — Ты очень вовремя. Жизнь в столице не для меня.

И месяца не прошло, как сестричка устроилась в Южном Лондоне, а город успел вытянуть из нее и силы, и деньги. Решившись на поворот в судьбе, она сменила Баттерси на Техас, а работу медсестры в Черинг-Кросс на место няни в семье американского миллиардера. Поворот и впрямь круче не бывает, подумала я.

Итак, я унаследовала ее односпальную квартирку и домовладельца, майора королевской гвардии, которого впечатлило знакомство со мной, так как он был наслышан о моем «дружке». Я его разочаровала, объяснив, что Лорда с его ледяными манерами никак не отнесешь к категории «дружка». В день моего отъезда Лорд ходил за мной по пятам — следил, чтобы в доме не осталось и намека на мое присутствие, а распрощавшись со мной, столь же тщательно стер и память обо мне. Пришло и прошло Рождество, промелькнул Новый год, а от Лорда ни звука. Я страдала, я жаждала хоть мизерного знака, что он не забыл меня, и с каждым днем все глубже увязала в любви.