Десять кругов ада - [2]

Ощупывая пахнущие смольем шершавые бока убитых великанов, люди смутно чувствовали личную вину перед ними, но каждый из людей был рабом бригадира, руководившего казнью. Тому повелевали это делать начальники повыше, а тем еще кто-то невидимый; цепочка рабов множилась до бесконечности, и уже нельзя было определить — кто и когда приговорил эти леса к смерти. И слава Богу, ежели на последнем Суде Он по заслугам поделит вину меж всеми участниками заговора. Тогда не только бесправный зэк, зарабатывающий на пропитание, будет держать ответ…

Ворон, скосив глаз, изготовился увидеть то, ради чего прилетел сюда. Он все предвидел и наперед знал, что в зарослях можжевельника будет совершен самый дерзкий за последние годы побег из Зоны. Он — Хозяин пространств и должен это запомнить…

ЗОНА. ЗЭК ОРЛОВ ПО КЛИЧКЕ ИНТЕЛЛИГЕНТ

Колонна шла по пять человек в ряд, а бывший морячок Жаворонков, белозубый и веселый здоровяк-волжанин, не успевший сломаться в тюремной безнадежности, готовил в эти минуты свой побег.

Два вечера волгарь утюжил в бытовке новые черные брючата, и сейчас они выглядели совсем как гражданские. При его повадках даже в Зоне форсить все восприняли как должное стрелки-бритвы, склеенные им с помощью мыла. Начищенные ботинки вольного образца — немыслимый для Зоны шик — списали на подготовку к любовному свиданию с зазнобой-заочницей. Почему выходит человек в таком одеянии на работу? В Зоне не задают лишних вопросов; конвою же не удалось углядеть на трассе форсистого Жаворонкова, он удачно затерялся в середине толпы. Продуманные штрихи одежды решали всю судьбу побега, были главными в этом веселом, как детская игра, но смертельно опасном предприятии.

И вот рядом заветные кусты можжевельника, что скрывали дорогу за поворотом. Жаворонков бесшабашно сплюнул и стал меняться на глазах. Вначале из-за пазухи появились парик и фуражка, затем потонула в кустах фуфайка, сменившись выпущенным на волю спрятанным до этого под нее светлым плащом. Белой вороной он пролетел сквозь серую стаю в крайний ряд колонны и молниеносно водрузил на стриженую голову парик с фуражкой. Глянул виновато на ошарашенных зэков, дрогнувшим голосом попросил:

— Ребята… Подрываю с Зоны… Прикройте…

Расправив на себе плащ, он уверенно выбрался из шеренги и быстро поравнялся с идущим впереди конвоиром. Слегка повернул голову и встретился глазами со скуластым, сосредоточенным солдатом, взглянувшим на прохожего без всякого интереса: мало ли шатается по дороге гражданских лиц… Конвоир думал о своем.

ВОЛЯ — ЗОНА. СОЛДАТ БОБРОВ

Солдат Бобров не любил этот край, ненавидел службу, а зло вымещал на неблагодарных и подлых зэках, чьи унылые рожи сопровождали его вот уже второй год откровенно паскудной судьбы. Увидев же человеческое лицо вольного, Бобров вначале не совместил его со своей действительностью, вяло, но радостно отметил, что оно заглянуло к нему из той, прежней жизни. Именно таких хороших людей встречал он в родных местах. Лицо кивнуло и сдержанно улыбнулось. Бобров машинально кивнул в ответ и… очнулся… в мокрых портянках, с натертым до крови загривком от воротника шинели и с хроническим насморком — единственной наградой за два года службы.

Открытое лицо моложавого и стройного человека в светлом городском плаще было внимательно и загадочно…

— Здравствуйте, — неожиданно доверчиво промолвил конвоир.

Незнакомец приветливо кивнул еще раз и отозвался спокойным простуженным голосом:

— Добрый день.

Боброву целую вечность уже никто не желал доброго дня — все одни команды да матюки. Конвоиру захотелось сказать что-нибудь приятное и ласковое свежему вольному человеку, и он вдруг окликнул его:

— Одну минуточку!..

МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ. ЖАВОРОНКОВ

Если смотреть вечером с ближайшего пригорка на реку, то странное создается впечатление: сонные баржи плывут среди картофельных кустов. Это потому, что противоположного берега реки не видно, и ближнего тоже. Густо пахнуло картофельной ботвой, рекой и детством… Защемило сердце тоской по родине… Как я любил мальчишкой именно с полей прибегать к своей родной Волге!

Подолгу сидел на заветном пригорочке и неотрывно смотрел на снующие по полю баржи, отдаляя сладостное свидание с водой, и только потом ступал босыми ногами на горячую пыль, бежал и бежал через это бескрайнее поле с плывущими по нему белыми кораблями… Оттуда волнами накатывали песни, неслась какая-то чудная музыка… Эти пароходы и баржи приходили из неведомых мест и уходили в сказочные миры. В сырых же старицах, где зеленела от ряски вода, жирная земля, щекоча, лезла между пальцами босых ног…

…А вот эта земля, по которой шел сейчас, даже летом отдает могильной прохладой, хоть и здесь родится картошка. Ступать по ней босыми ногами опасно для здоровья.

— Одну минуточку!.. — вихрем взорвала его мысли команда из этого, реального мира.

И он, как жаворонок, завис во времени. В пустоте. Хотелось, чтобы все вокруг — и эти сирые небеса, и ботва, и мрачная колонна зэков, и голоса, и шумы, и запахи, — все погрузилось в кромешную тьму, в которой он, по-прежнему чувствуя свое напряженное тело, лежал бы, свернувшись калачиком, не шевелясь, в неудобной позе; и уходило-истекало бы от него это чувство стоящей за спиной жгучей смерти, боли и страха…