Десять кругов ада - [4]

НЕБО. ВОРОН

…Кар-р… Здравствуй!.. Наберись смирения и обозри свой путь… В народе ходит мудрая поговорка: "От сумы и от тюрьмы — не зарекайся…" И от войны тоже, всякое может статься в наше время пришествия… Оглянись кругом, трезво ужаснись бесовскому, неусыпному бельмастому оку, оно сторожит каждый твой шаг и слово, оно давно уже тобой правит… Опутало колючей проволокой зла, морит голодом и развращает детей, а потом бросает младых сыновей сюда, в Зону, а дочерей на панель…

Вспомни недавнее прошлое и придешь к выводу, что история любит повторяться… И от встречи со мной ты не застрахован никем и ничем… Но не бойся меня и отринь миф о моей кровожадности. Я не серая помойная ворона, а черный ворон! Я спас от голодной смерти Илью Пророка, таская ему в клюве пищу… Я помню распятие Христа и рев погрязшей в грехах толпы: "Распни его!"

Не верь, что я живу триста лет, — я живу всегда.

Я мудрость, я прошлое и будущее твое… Я вещий ангел, и не страшись меня… Я послан Небом к этим отверженным и падшим людям, чтобы зажечь в их душах искры любви и добра. Потому и обращаюсь к тебе — познай судьбу этих людей, ибо они загадочны… Есть среди них отвратительная мразь, но есть и сильные духом, попавшие в мясорубку случайно, по злой воле судьбы. Они не вписались в лживую систему, они не могли врать и лизать пятки сволочам, за что посажены и несут тяжкий крест…

Я помню Голгофу и казнь Христа… Он был слишком чистым для мерзкого мира, Он был послан Отцом вразумить людей и горько за это поплатился… И нет в мире людей безгрешных, кроме Господа…

А теперь пора взглянуть с высокого Древа Жизни, с нашего родового Дуба, что же там творится после побега…

Люди внизу не нашли ничего более умного, чем начать вырубать под корень можжевельник, он якобы стал причиной конвоирского недогляда. Те, кто жил за пределами Зоны, с тупым упорством, столь свойственным вашей породе людей, крошили три дня невинные кусты, после чего взялись еще и срывать холм.

Ничего интересного…

Наблюдать глупое занятие тошно, в Зоне дела поважнее — меня ждет там Батя, мой человеческий друг, один из самых светлых образов внизу. Пролетая над этим местом, я вскоре обнаружил, что планы по изменению ландшафта в очередной раз удались — огромный холм совершенно исчез. Неужто был причиной этому землеустройству лишь тот веселый человек, что тогда ушел, как лебедь, в белом плаще от черных галок-людей?

Я сижу на своем любимом пристанище, огромном Дубе. Это Древо тоже вечное и мудрое, и мы с ним печально смотрим на разор людской, на разброд их душ, жалеем и стенаем и сокрушаемся об их мирском уделе…

ЗЕМЛЯ. ДРЕВО

Я помню крещение Руси и тебя с той поры, Ворон… В моем теле заросли наконечники татарских стрел, пули пищалей и раны других времен… Почему-то людям очень нравится стрелять в свое Древо… убивать Добро… Меня силились и сжечь, и срубить, но слишком живительны соки во мне и крепки корни… Посмотрим еще на свет лет пятьсот, если люди совсем не сожгут этот Божий мир… Мимо меня прошли тысячи и тысячи каторжников, невольники на своей просторной земле… Плодов ее хватит всем, только не ленись вспахать и бросить зерно… Но они норовят украсть, убить, унизить и обмануть друг друга. Что же в их душах, Ворон?

НЕБО. ВОРОН

Тьма.

ЗОНА. ОРЛОВ

Зона расположена у подножия обезлесевшей сопки и с птичьего полета, наверное, напоминала игрушечный городок: коробочки-бараки, опоясанные спичками-столбами с паутиной колючей проволоки и сеток-ограждений (спирали Бруно). С земли же спираль впрямь была похожа на паутину, в которой не то что человек — воробышек залетный увязнет.

С тыльной стороны сопки — две небольших заводских литейных трубы горячих и душных цехов, отнимающих здоровье. Высокая труба — котельная, где работа погрязней, зато там можно и передохнуть, и в картишки перекинуться — в тепле и покое.

Завод был небольшой, но нужный великой стране победившего социализма: отливал в тигельных печах чугунные и алюминиевые детали, швейный цех гнал рукавицы, с пальцем для автомата, вероятно, для охранников таких же Зон где-нибудь в Перми или Магадане. Нужное и своевременное производство: количество Зон и их обитателей, идущих вместе со всем народом к коммунизму, не уменьшалось.

Были в Зоне школа рабочей молодежи, что учила зэков грамоте и политэкономии, и профтехучилище, готовившее из воров и насильников электриков и крановщиков.

За холмом раскинулся железобетонный комбинат, в него из Зоны вела трасса-коридор — по ней ежедневно проделывали свой скорбный путь на работу и обратно подневольные. Комбинат был небольшой, но от него зависело все строительство большого северного города, что гнал план, сдавал квартиры, строил детские сады, ясли и пивнушки — в общем, создавал ту инфраструктуру, без которой и вышедшему на волю щипачу, и домушнику не прожить. Таким образом, сидящий здесь уголовный элемент создавал по мере возможностей свой рынок труда.

Как срослись давно в нашей жизни вор и работяга — вместе пили и хоронили корешей, женили детей и отбивали друг у друга жен, так и стало достаточно условным разделение города с поселком-Зоной. Город был недалеко, километрах в десяти, и называли его "новый", а поселок, сросшийся с ним, звали старым городом.