— Ну так мы сможем показать их миру?
— Ещё бы, герр бургомистр. Я отсняла буквально каждую подкову. И даже, пожалуй, каждый гвоздь.
Пауза затягивается. Когда телефон оживает, Саша легко представляет лицо бургомистра и думает, что сейчас он — Де Вито в роли Человека-Пингвина.
— Если я правильно понял, Агнесс упрямится?
— Герр Фляйшер, скажу Вам кратко — если у вас нет денег на киллера для старой дамы, «Всадники» будут скакать по той стенке ещё очень долго — она в отличной форме. А потом их, я предполагаю, будет пасти её племянник. Она говорит — он большой патриот города и ревнитель традиций.
— Фройляйн Саша, мне кажется, я не давал Вам повод для иронии.
— Послушайте, мудрейший герр Фляйшер, ну зачем Вы сами роете себе яму? Ну кому будет нужна картина, в защитную силу которой даже бургомистр не верит. Вы же взрослый деловой человек. Я напишу к «Всадникам» интригующий текст, Вы снимете с фройляйн Каулитц муниципальный налог и назначите небольшое жалованье, как сотруднику филиала городского музея. По вторникам и четвергам, к примеру, она прекрасно сможет показывать посетителям «Всадников», а вместе с ними отличную Марию Магдалину и портреты своего прапрапра… неважно и его супруги. Кстати, этот её предок — заказчик и первый владелец картины — мы можем поднять историю семьи. Выдавайте ей на экскурсионные дни вашего Отто для солидности. Только купите ему пушку и слуховой аппарат. После того, как мы покажем картину в Берлине, к вам повалят туристы.
— А что вы с этого хотите иметь, дорогая фройляйн Саша?
— Как вы выделяете «дорогая». Пустяки, буквально. Только право первой ночи на всё, что будет после выставки вокруг вашего Брабантца.
— Слава Богу, фройляйн Саша, а то я уже испугался, что вы — романтик. Но вы — практичная девушка.
— О, да, герр Фляйшер! Я страшно рассчётлива…
Положив трубку, Саша бесцельно ходит по комнате, смотрит в окно — вывеска бара напротив призывно светится. Она достаёт из чемодана полосатый свитер с высоким горлом и длинную юбку со смешным хвостом.
В баре пусто, пахнет пивом и недавно сваренным кофе, на стойке возле бармена стоит полупустая чашка.
— Кофе, — говорит Саша, — кофе, водки на три пальца и апельсинового сока в отдельном стакане.
Тщательно расправив хвост юбки, она усаживается, включает ноутбук и заходит в почту.
— Добрый вечер, герр Либерман, — набивает Саша, — я припасла для вашего штруделя одну большую изюмину и один крупный орех…
Историю статуи она копирует без исправлений, а над текстом «Всадников» страдает три четверти часа, перечитывает про себя и вслух, перетаскивает один из абзацев из середины в конец в начало и наконец-то нажимает на «отправить».
В пятницу она будет пить кофе у фройляйн Каулитц. Интересно, её племянник хоть чуть-чуть похож на портрет предка?
