Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти - [202]
Бухарин и его 'левые' друзья яростно вступали против новой бюрократической централизацией и угрожающего порабощения рабочего класса ещё весной 1918 года. Коммунистическая партия нападала на частичное возрождение бюрократии в своей программе, обнародованной в 1919 году. А в 1921 году Ленин описал новую советскую бюрократию таким образом, что было возможно одно и только одно толкование: новая бюрократия была чудовищной силой, которая двигала Россию к азиатской реставрации. В 1922 году 'непролетарские' и 'чуждые' представители новой бюрократической машины оказались настолько сильны, что Ленин уже не был уверен, они или малочисленная 'старая партийная гвардия' держали нити в своих руках. 'Кто кого контролирует?' Только безраздельный авторитет 'старой гвардии' всё ещё препятствовал полной победе новых 'чуждых' социальных сил. И этот авторитет мог быть подорван небольшой внутренней борьбой в этом слое. Он был подорван вскоре после смерти Ленина.
Конечно, это вовсе не означает, что советское общество изначально имело протосоциалистическую особенность, которую потеряло к 1922 году или вскоре после этого. Запоздалые предупреждения Ленина указывают на проблему, но они же демонстрируют, что он не желал полностью осознать реальное положение дел. Согласно утверждениям Маркса и дооктябрьским утверждениям Ленина, социализм есть экономическое планирование плюс эффективный общественный контроль над планированием. Большевики не допустили такого контроля, когда после совершённого ими революционного захвата власти занимались экономическим планированием в постоянно растущем масштабе. По меркам марксизма-ленинизма, в Советской России были отдельные социалисты, но никогда не было социализма.
Но не было и азиатской реставрации. Вполне понятно, почему в 1921 году Ленин рассматривал новую советскую бюрократию как силу, господствовавшую над разрозненными и рассредоточенными мелкими производителями. В конце Гражданской войны, в 1920 году, крупная промышленность производила чуть более 10 процентов от довоенного объёма продукции, и большинство промышленных рабочих вернулись в свои деревни. Страна в основном зависела от фрагментированной крестьянской экономики и кое-какого маломасштабного производства[326], сохранившегося в деревнях и в пришедших в упадок городах[327]. Ленин зашёл так далеко, что сказал в 1921 году: 'Пролетариат деклассирован'.
Эти обстоятельства объясняют, почему между 1921 и 1923 годами Ленин объяснял сущность новой бюрократии терминами, которые марксисты использовали для определения деспотизма Востока. Эти обстоятельства объясняют, почему он говорил о полуазиатском отсутствии культуры в стране и об азиатском способе торговли крестьян. Впрочем, его вера в то, что представители нового государственного аппарата создавали новый вариант старой азиатской системы России, была глубоко ошибочной.
Она была ошибочной, потому что он недооценил экономический менталитет представителей нового аппарата. Этих людей не удовлетворяло господство над миром крестьян и ремесленников. Они знали о потенциале современной промышленности. Одержимые квазирелигиозной социалистической мечтой[328], они стремились реализовать её в первую очередь в рамках того максимума производства продукции, который был ранее в России, и, начиная с плана первой пятилетки, далеко превзойти эти показатели.
Таким образом, хотя элита Советской России сохранила ключевую особенность агродеспотического общества, монопольное положение своей правящей бюрократии, она совершила гораздо большее, чем сохранение этого общества. Ещё до коллективизации сельского хозяйства советские аппаратчики (apparatchiki) располагали механизированной системой связи и промышленностью, которые делали их полууправленческое положение отличным от полууправленческого положения агрогидравлической бюрократии и потенциально превосходящим его. Национализированный промышленный аппарат нового полууправленческого строя предоставил им новые средства организации, пропаганды и принуждения, которые позволили им ликвидировать мелких крестьянских производителей как экономический класс. Выполненная коллективизация превратила крестьян в сельскохозяйственных рабочих, которые трудятся для одного хозяина: нового аппаратного государства[329].
Аграрный деспотизм старого общества, которое в лучшем случае было полууправленческим, сочетал тотальную политическую власть с ограниченным социальным и интеллектуальным контролем. Промышленный деспотизм всецело развитого и тотально управленческого аппаратного общества сочетает тотальную политическую власть с тотальным социальным и интеллектуальным контролем.
Помня о том, как Ленин подчёркивал значимость аппарата в качестве средства захвата и удержания тотальной власти, я называю подлинно деспотическое государство 'аппаратным государством'. Этот термин охватывает и аграрные, и промышленные формы тотального этатизма. Есть ли какое-либо марксистское определение, которое может быть применено специально для нового промышленного аппаратного общества?
Это новое аппаратное общество называют 'неофеодализмом' и 'государственным капитализмом'. Оба определения не подходят. 'Феодализм' однозначно не соответствует наиболее централизованному политическому строю из всех известных до сих пор, а 'государственный капитализм' не соответствует формации, которая исключает частные средства производства и открытый рынок товаров и рабочей силы.
В монографии на социологическом и культурно-историческом материале раскрывается сущность гражданского общества и гражданственности как культурно и исторически обусловленных форм самоорганизации, способных выступать в качестве социального ресурса управляемости в обществе и средства поддержания социального порядка. Рассчитана на научных работников, занимающихся проблемами социологии и политологии, служащих органов государственного управления и всех интересующихся проблемами самоорганизации и самоуправления в обществе.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Книга дает марксистский ключ к пониманию политики и истории. В развитие классической «двуполярной» диалектики рассматривается новая методология: борьба трех отрицающих друг друга противоположностей. Новая классовая теория ясно обозначает треугольник: рабочие/коммунисты — буржуазия/либералы — чиновники/государство. Ставится вопрос о новой форме эксплуатации трудящихся: государством. Бюрократия разоблачается как самостоятельный эксплуататорский класс. Показана борьба между тремя классами общества за обладание политической, государственной властью.
Почему одни страны развиваются быстрее и успешнее, чем другие? Есть ли универсальная формула успеха, и если да, какие в ней переменные? Отвечая на эти вопросы, автор рассматривает историю человечества, начиная с отделения человека от животного стада и первых цивилизаций до наших дней, и выделяет из нее важные факты и закономерности.Четыре элемента отличали во все времена успешные общества от неуспешных: знания, их интеграция в общество, организация труда и обращение денег. Модель счастливого клевера – так называет автор эти четыре фактора – поможет вам по-новому взглянуть на историю, современную мировую экономику, технологии и будущее, а также оценить шансы на успех разных народов и стран.
Издание включает в себя материалы второй международной конференции «Этнические, протонациональные и национальные нарративы: формирование и репрезентация» (Санкт-Петербургский государственный университет, 24–26 февраля 2015 г.). Сборник посвящен многообразию нарративов и их инструментальным возможностям в различные периоды от Средних веков до Новейшего времени. Подобный широкий хронологический и географический охват обуславливается перспективой выявления универсальных сценариев конструирования и репрезентации нарративов.Для историков, политологов, социологов, филологов и культурологов, а также интересующихся проблемами этничности и национализма.
100 лет назад Шпенглер предсказывал закат Европы к началу XXI века. Это и происходит сейчас. Европейцев становится все меньше, в Париже арабов больше, чем коренных парижан. В России картина тоже безрадостная: падение культуры, ухудшение здоровья и снижение интеллекта у молодежи, рост наркомании, алкоголизма, распад семьи.Кто виноват и в чем причины социальной катастрофы? С чего начинается заболевание общества и в чем его первопричина? Как нам выжить и сохранить свой генофонд? Как поддержать величие русского народа и прийти к великому будущему? Как добиться процветания и счастья?На эти и многие другие важнейшие вопросы даст ответы книга, которую вы держите в руках.