Дерзость — не порок - [25]

– Никогда. – Он удивленно заморгал, и она подняла подбородок. – А вы?

– Я тоже нет, но я никогда и не верил в любовь.

– Ох, Доминик. – Белла печально покачала головой. – Если бы я не верила в любовь, моя жизнь была бы тосклива и беспросветна.

Он дернулся. Она отпила кофе.

– Я не говорю, что вы не правы. Просто… это не мое.

– Я это всегда понимал, Белла.

Но голос его звучал жестко, и ей снова пришлось нервно сглотнуть комок в горле.

– Перед ее смертью я много времени провела с мамой. Поскольку мы знали, что она умрет, мы могли сказать друг другу такое, что, вероятно, не смогли бы при других обстоятельствах. Ее потеря была для меня ужасна, но у меня осталась замечательная память о ней.

– Мама попросила вас пообещать, чтобы вы хранили невинность до замужества?

Она изумленно уставилась на него, а затем расхохоталась:

– Вы, видимо, полагаете, что мои родители из Средних веков. Я думаю, результат был бы такой же, как и в башне из слоновой кости, нет? Мы говорили с ней и о сексе. Она хотела, чтобы я не допускала нежелательной беременности. Просила помнить про безопасный секс, и все.

– Тогда почему? – всплеснул он руками.

Мгновение она молчала, затем произнесла:

– Однажды мы предавались воспоминаниям, и она сказала, как счастливы они с папой. Вы знаете, что они познакомились в Ньюкасле?

Он отрицательно покачал головой.

– Поэтому папа и хотел открыть первый отель здесь. Мама работала здесь медсестрой. А он приехал по делам. Она едва не сбила его велосипедом.

– Без сомнения, ее медицинские навыки пригодились.

– Папа всегда повторял, что полюбил ее с первого взгляда. – Белла улыбнулась. – А мама говорила, что это ерунда и он просто сильно ударился головой.

Он рассмеялся:

– Мне она нравится.

Белле стало интересно, что бы мама сказала о Доминике. Он ей, вероятно, тоже понравился бы.

Она заставила себя продолжить:

– Мама говорила, что папа был ее единственный мужчина. И лицо ее при этих словах было…

– Каким?

Доминик подался вперед с напряженно-заинтригованным видом.

– Лицо было таким счастливым. И благодарным. – Она не могла более точно описать его. – Может, это и корявое описание, но вот так.

Он наморщил лоб:

– И?..

– И я тогда поняла.

– Что?

– Что хочу того же. Хочу настоящей и вечной любви, как у моих родителей. И я готова ждать ее. Я считаю, что иногда не стоит торопиться. Я не буду тратить время на пустые интрижки. Мне не интересна череда ни к чему не ведущих встреч.

Он в изумлении открыл рот.

– Откуда вы узнаете, что они ни к чему не ведут, если не попробуете?

– Если мужчина не готов ждать меня, значит, он просто не заслуживает моего внимания.

– Это правда, но ведь надо поцеловать много лягушек, прежде чем встретишь своего принца.

– Поцеловать, не переспать. – Она скрестила руки и нахмурилась. – Кроме того, любовь не требует постоянных тренировок.

– А что, если вы выйдете замуж и обнаружите, что секс отвратителен?

Она закатила глаза:

– Надеюсь, вам не надо объяснять, что брак – это не только секс.

– Секс важен.

– Хорошо. Если предположить, что мы займемся любовью, – вы сомневаетесь, что это будет приятное занятие?

– Не сомневаюсь, – промычал он.

– Тогда я надеюсь, что будет то же самое, когда я встречу своего принца.

– А пока будете упускать…

– Что? – резко спросила она. – Что именно вы получаете от ваших бесконечных встреч?

– Удовольствие, – резко парировал он.

– А как насчет неловкости? Смутного чувства разочарования? Вины? Может, вы ничего такого и не чувствуете, но я бы почувствовала. Удовольствие, ха! – Белла взмахнула рукой. – Я получаю удовольствие от хорошего красного вина, торта с шоколадной глазурью, от горячей ванны с душистой пеной, и все это не заставляет меня испытывать неловкость, разочарование или чувство вины.

Она слегка лукавила: ей иногда бывало немного стыдно, если она слишком налегала на торт с шоколадной глазурью.

– Кроме того, – внезапно перешла она в нападение, – вы знаете, женщина может сама доставить себе удовольствие.

Доминик обомлел. Щеки Беллы пылали. Она не могла поверить, что сказала это вслух. Ей стыдно было смотреть ему в глаза. Только прятать глаза будет еще хуже.

– Вы обещали, что не будете хмыкать, – наконец выдавила она.

Он поднял руки, как бы сдаваясь:

– Я не хмыкаю. Но, Белла, вам не кажется, что вы поднимаете отношения ваших родителей на нереальную высоту?

– Высоту, да, – признала она. – Но не нереальную.

Он скрестил руки и неожиданно прищурился:

– А вы не используете свою девственность как своего рода оружие, как щит?

– Щит?

– Чтобы не подпускать к себе мужчину.

– Конечно нет! Зачем это?

– У нас у всех есть свои секреты, Белла, комплексы. Когда любишь, то делишься ими, открываешься.

У нее пересохло во рту.

– Конечно, это просто признак незрелости, – добавил Доминик.

Она вскинула голову:

– Какая мужская точка зрения! Заниматься сексом не значит быть взрослым.

– Взрослость подразумевает умение отличать хорошее от плохого. Быть взрослым означает знать себе цену. Вы хотите порадовать папу, Белла, но какой ценой для своей личности? Кроме того, быть взрослым – значит уметь отличать реальность от фантазий. Мне кажется, вы не очень хорошо представляете себе реальность.