Дерзкое предложение - [25]

– Прогрессивным? – переспросила Шона с недоверием. – Ты?

– Я. В королевстве есть уголки, в которых ничего не изменилось с двенадцатого века. Эти деревни еще не вошли в тринадцатый век, не говоря уже о двадцать первом.

– Я понимаю, только мне кажется, что «прогрессивный» – это не совсем правильное слово.

– Моя политика считается очень прогрессивной, – заверил ее Малак. – Здесь, в Халии, где я прославился как великий распутник, который растратил лучшую часть последнего десятилетия на скандальные удовольствия в западных городах, известных вольностью нравов, и на безнравственных женщин.

– Понятно. А еще потому, что у тебя очень либеральный взгляд, скажем, на брак.

– Вот видишь? У тебя получается препираться со мной и в этом наряде, и в тех странных тряпках, что ты достаешь из глубин своей гардеробной.

Если его слова и возмутили Шону, она этого не показала.

– Тебе легко говорить, – сказала она. – Тебе нечего терять.

Она повернулась и пошла прочь. Малак не стал ее останавливать, но что-то в ее облике – опущенная голова, руки, сжатые в кулаки, – насторожило его. Породило у него сомнения…

Он одернул себя. Он не такой, черт побери. Он никогда ни в чем не сомневался. Он никогда не был приверженцем всяких «а что, если» и «может быть». Никогда не поддавался чувствам. Он видел что-то, а потом просто брал это. О его завоеваниях ходили легенды.

И она – одно из них.

Малак догнал Шону в соседнем атриуме с тремя фонтанами в центре, яркими цветами на клумбах и стенами, украшенными тысячами крохотных зеркал.

Он так давно не прикасался к ней. Слишком давно. Чуть ли не вечность. Он взял ее за руку и заставил повернуться лицом к нему. Он обратил внимание на то, что она не стала сопротивляться, а просто повернулась, словно в танце, шаги которого знали они оба.

– Ну а тебе, по-твоему, что терять? – спросил Малак, вглядываясь в ее лицо и чувствуя, как учащается пульс на ее запястье.

Он ожидал, что она вырвет руку, однако она этого не сделала. Вместо этого она склонила голову набок и кивнула в сторону ближайшей зеркальной стены.

– Взгляни туда, – прошептала она. – Ты выглядишь как король. Твое место здесь, в окружении всего этого. Фонтанов, роскоши, тронов и слуг. А я выгляжу такой, какая я есть на самом деле. Разодетой сиротой, помыкавшейся по приемным семьям.

Ее слова ошеломили Малака.

– Ты выглядишь красавицей, Шона. Элегантной. Тебе нет равных.

– Остановись. – Она попросила его замолчать не в обычной, грубой, манере. – Я никогда не играла в принцесс, – продолжила она, качая головой своему отражению. – Или в другие игры, где нужно было что-то придумывать и фантазировать. Я совсем другого склада. Я не нуждаюсь в таком бегстве от реальности – ну, оно мне никогда не нравилось. Зачем придумывать себе что-то хорошее, если все останется таким же ужасным?

Малак чувствовал: Шона хочет сказать о чем-то важном.

– Я не король из фантазий, – тихо проговорил он, обнял ее и прижал к себе. Она положила голову ему на плечо. – Когда ты станешь моей королевой – а ты станешь ею, – это не будет игрой. Это будет реальностью.

Шона смотрела куда-то на стену с поблескивающими зеркалами. Малак не знал, что она увидела в своем отражении и почему в ее карих глазах вдруг появилась мука. Однако он не удивился, когда она отстранилась, еще несколько мгновений смотрела в зеркало, а потом повернулась к нему.

– Я сделала это ради Майлза, – сказала она совершенно другим тоном. – Потому что не желаю быть тем грузом, который помешает ему идти вперед. – Она обвела рукой платье. – Но больше я этого не хочу.

– Не понимаю, почему тебе так ненавистно это платье. Ты очень красивая женщина! Почему ты не хочешь одеваться красиво?

– Я сирота из Нового Орлеана, – с нескрываемой горечью ответила Шона. – Я вышла из ниоткуда. Я ничто. Такие платья не для меня. – Она покачала головой и коротко рассмеялась. В ее смехе совсем не было веселья. – Ядира пыталась надеть на меня какие-то…

– Драгоценности, – договорил за нее Малак. – Знаю. Я сам их выбирал.

– Это нелепо. – Эти слова прозвучали как обвинение. Как удар, который должен был бы откинуть его прочь. – Я не знаю, чего ты хочешь. Я знаю, как я выгляжу. Я точно знаю, кто я такая.

– Тогда расскажи мне поподробнее, какая ты. Потому что я, боюсь, в растерянности.

– Тебе незачем унижать меня, – прошептала Шона, и это тоже прозвучало как удар. Малак даже удивился, как ему удалось устоять на ногах. – Я же здесь, не так ли? Ты считаешь, что я слишком много хмурюсь, но я же никуда не сбежала, ведь правда? Я не попыталась настроить Майлза против тебя. Я не спорила с тобой, когда ты решал, как он должен проводить время. Еще до того, как ты привез нас сюда, я согласилась с тем, что ты всегда можешь видеться с ним. Разве этого мало? Зачем тебе еще и унижать меня?

Ее голос дрогнул, и у Малака сжалось сердце. Он шагнул к ней, но она попятилась. Двигаясь дергано и спотыкаясь, она пятилась, пока не уперлась в скамью у фонтана. На мгновение замерев, она тяжело опустилась на скамью.

– Я ничем не унижаю тебя, – тихо сказал Малак. – Ты гордая, ты сильная, и мне жаль того мужчину, который вздумает унижать тебя.