— И что же нам теперь делать?
Джулиан встал и протянул ей руку, сжав ее ладонь с такой знакомой теплотой и силой. Он повел ее вверх по лестнице, в комнату, в которой они провели много незабываемых часов.
На каминной полке ярко горели многочисленные свечи. В камине весело плясали язычки пламени.
Войдя в комнату, Морин почувствовала, что что-то изменилось. Бросив мимолетный взгляд на кровать, она удивленно подняла брови.
На дорогом атласном покрывале были разложены ее старые вещи. Рубашка, штаны и кинжал.
Рядом с ними стояла модель прекрасного клипера. Это был самый чудесный корабль из всех, которые она когда-либо видела.
— Я не понимаю, — сказала Морин.
— Надень эту одежду снова, Рини. Давай вновь уйдем в плавание. Мы будем вместе смотреть на мир.
Джулиан взял с кровати кораблик и протянул ей. Морин долго любовалась им. На носу было вырезано название:
«Дерзкая соблазнительница»
— Он твой. Я построил его для тебя. Мы. поплывем на этом корабле вокруг света, если ты согласна. — Он улыбнулся. В его глазах сверкало так любимое ею когда-то мальчишеское озорство. — Мы обойдем мыс Горн и пойдем к Индии. Мы найдем тот атолл, который я однажды посетил. Вода возле него такая голубая, как… позволь я покажу тебе, какая она.
Он увлек Морин к каминному зеркалу. Нежно убрав с ее лба выбившуюся прядь, Джулиан кивнул на отражение:
— Она там такого же цвета, как твои глаза. Я снова хочу плавать в этой воде, увидеть тебя на том пляже.
Он поцеловал Морин так, что она сразу поняла, что его интересуют не только прогулки по пляжу взявшись за руки.
Отпустив Морин, Джулиан встал около кровати на колени и начал доставать спрятанные под ней карты, разворачивая их у ног жены.
— Мы будем жить, как и раньше, босыми и счастливыми. Только скажи, что ты согласна.
Губы Морин дрожали, в глазах стояли слезы.
— Ты снова выйдешь в море? Со мной?
— Ну конечно, Рини, любовь моя. Я не хочу ничего другого. Я был дураком, что лишил тебя этого.
Морин покачала головой:
— Нет, Джулиан. Не говори так. Мы поступили правильно, вернув особняк Хоторнов, обеспечив Этану будущее, поднимая семью. Мы выполняли свой долг.
— А теперь?
Она глубоко вздохнула:
— Все будут потрясены, а особенно дети.
— Да. Я думал об этом. Пусть они увидят свою мать такой, какой я впервые увидел ее. Сиреной, зовущей сквозь волны. Ты все та же, Рини. Моя восхитительная сирена.
— О, продолжай, — взмахнула рукой Морин.
Глаза Джулиана загорелись страстью.
— Мне никогда не надоест говорить о тебе, — поклялся он и, подхватив любимую жену на руки, поцелуем подкрепил свою клятву.
