Дерзкая - [31]

– К несчастью для вас, Ева, вы опять говорите лишь то, что я и так знаю. – Он остановился на расстоянии дюйма от нее. – Итак, мы вернулись обратно к сути дела – к отцу Питеру и множеству тех, кого он интересует.

– Это все плохие люди! – выпалила она.

– Например, я.

– В первую очередь вы. Все вы, кому не нужны его дипломатические таланты.

– Разумеется, за исключением вас, миротворицы.

У нее был такой вид, словно она собиралась его укусить, если бы ей позволили.

– Чего я действительно жажду, так это, чтобы вы изрубили друг друга своими мечами и сбросили в море. Мне нет дела до мира в Англии, и им всем тоже. Вы все помешаны на оружии.

– Согласен. Вероятность, что в Англии установится мир, так же мала, как исчезновение самой Англии с лица земли.

Слегка отстранившись, она посмотрела на него с подозрением, а он осторожно спросил:

– Как вы думаете, что они хотят взамен? Если не ради переговоров, то зачем вообще его пригласили?

– Понятия не имею.

– Вот это, например, грубая ложь. – Костяшкой пальца он провел по ее щеке. – Почему бы просто не сказать, кто вас сюда прислал?

Она зажмурилась, будто собралась капитулировать, а потом открыла глаза, и он заметил, как на краткий миг в их серых глубинах отразилась зелень весенней листвы.

– Меня никто не посылал. Отец Питер мой друг. Мы познакомились, когда я короткое время служила няней в доме знатных людей. Барон… умер. – Всего лишь небольшая заминка, но как многое сказала о ней: теперь Джейми точно знал, что все это ложь и никуда не ведет. – А Малден прибыл за наследниками. Мои услуги больше не требовались. Возможно, я была не слишком умелой. Как бы то ни было, я ушла. С Роджером.

– А ваши родители?

Этот вопрос, казалось, лишил ее дара речи. Время шло, а она все молчала, но вот наконец, будто на что-то решившись, произнесла:

– У нас нет родителей. Это случилось, когда мы были совсем маленькими.

Он был уверен, что ничем не выдал себя: за десятилетнюю службу королю научился не открывать больше того, что отразило бы зеркало, – но все же подумал: «Она сирота. Как и я».

Солнце скрылось за верхушками деревьев, скоро на землю спустятся сумерки и из низин и оврагов поднимутся весенние туманы.

– Значит, – заговорил он медленно, – вы здесь по зову сердца. И это дело с отцом Питером связано только с документами и договорами и ни с чем больше.

– Мне неизвестно, что у отца Питера в голове и сердце, но я знаю: он мой друг. Когда-то он спас жизнь мне, и если хватит сил, теперь я отплачу ему тем же.

«Совершенно нелепо. Этот маленький эльф, который ненавидит мстительных королей и воинственных дворян, хочет тягаться с ним, Джейми, хранителем секретов, участником тайных заговоров и знатоком стольких способов убивать, что никогда не пройти в ворота рая? Она собиралась спасти отца Питера? Перехитрить всех? Тем не менее да, собиралась… собиралась обмануть его. Да, в данный момент она стояла связанной и едва дышала, но в ней все-таки что-то было – какая-то внутренняя непоколебимость, настойчивость. Решительность, поморщившись, поправил он себя, удерживая ее взгляд, испуганный, но немигающий, переменчивый, как ветер, вода или воздух, и опасный, как шторм на море или жгучее солнце в пустынях Палестины, – и упрямый».

Возможно, удивление оттого, что в таком маленьком костре он обнаружил такой жар, объясняло, почему он не прижал ее сильнее, почему долго думал, не наклониться ли, чтобы коснуться губами этой нежной шейки.

Или, возможно, ему помешал неожиданный треск ветки под чьим-то сапогом? Оглянувшись, он увидел Рая и спросил отрывисто:

– И где же Роджер?

– Надежно привязан к дереву.

Джейми резко отошел от Евы, нечаянно ударив себя по локтю рукоятью меча. У него была уйма кинжалов, закрепленных по всему телу, и он носил кольчугу, которая защищала от любой, кроме разве что самой мощно выпущенной, стрелы.

А на Еве была синяя юбка.

Несколько мелких белых цветочков, которые обрамляли ее лицо, запутались в волосах и, покачиваясь на темных прядях, свисавших до бедер, напоминали маленькие свечки, плывущие вдали по реке.

Что он почувствует, если опустит пальцы в эту реку?

Он ощутил какую-то странную, очень слабую боль в груди, но, оставив ее без внимания, повернулся к Раю, который стоял, скрестив руки, и наблюдал за ним.

В низине над ручьем начали образовываться крошечные полоски тумана и, закручиваясь, тянуться вверх. Двадцать лет дружбы связывали их с Раем, и все двадцать лет друг страдал из-за не всегда обдуманных, но зато непременно полных опасностей действий Джейми.

В восемь лет это были неистовые драки на улицах Лондона, после которых он, хромая, с трудом добирался в еврейский квартал до дома Рая, где его мать врачевала ему раны ласковыми выговорами и горькими настойками, но всегда только что-то одно приносило пользу. Уже с двенадцати лет он выполнял секретные поручения баронов, передавая послания, умел скакать на лошади, а в тринадцать был завербован на службу к королю Иоанну.

И каждый раз друг бросался за него в драку, руководствуясь какими-то своими, не всегда понятными, но очень серьезными соображениями. Джейми был обязан Раю жизнью, ведь именно он, встретив на улице совершенно обессилевшего, униженного, полуживого и мечтавшего лишь об одном: поскорее умереть, – юношу, привел его к себе домой. И в тот день Джейми поклялся вернуть ему долг в тысячекратном размере.