Держи меня, Земля! - [69]

Лера грустила, потом смеялась, потом рассказала ему про Кирилла. Рассказала всё-всё, не в силах, не в состоянии скрыть ничего. И наконец обессиленно выдохнула.

— Я знаю, нет мне прощения. Но что случилось, то уже случилось. В общем, от мужа я всё равно уйду. А там, что будет.

— Знаешь, в того, кто тебя осудит, я первый брошу камень, — ответил Витя и посмотрел на Леру пристально. — Не верю я только этому москвичу.

— Не веришь? — опешила Лера и засуетилась, подскочила, вспомнив. — Мне же его дед кольцо подарил. Представляешь?

— С сапфиром? — полезли на лоб глаза брата на протянутое украшение.

— Да ну, брось, — смущённо улыбнулась Лера. — Он сказал, оно дорого ему как память о жене, но стоит немного.

— Лер, я лет десять уже занимаюсь золотом и драгоценными камнями, — протянул Витя подарок назад. — Может, оно и бесценно, как память, но стоит тоже прилично. Хотя это неважно. Ты просто такая… — он покачал головой в поисках нужного слова, — к тебе словно грязь не пристаёт. И вокруг ты её не замечаешь. Поэтому я бы твоему Кириллу вот так безоглядно не доверял. Кольцо не кольцо. Дед не дед. Ты с мужем со своим шесть лет прожила, а что ты о нём знаешь?

— Ну, то, что у вас был какой-то конфликт, теперь знаю.

— Мама сказала? — усмехнулся он.

Лера покивала, потупившись.

— И неинтересно знать из-за чего? — улыбнулся он хитро.

— Из-за девушки, наверно. Я хоть и доверчивая, но не дура же. Артём ревнивый. Ты — горячий. Кого-то не поделили?

— Было дело, — вздохнул он. — Можно и так сказать.

И Лера протянула бутылку испанского вина, махнув рукой: «Открывай!»

— Мы тогда вместе на приисках работали, — уже наполнил он бокалы, когда Лера принесла из духовки курицу.

— Мама сказала: вы на одном объекте трудились. Ты со стороны заказчика, он — субподрядчика.

— Кого ты слушаешь, — скривился брат. — Россказни женщины, которая тридцать девять лет зовёт меня Виталей? Нет, это потом твой муж ушёл в ЛЭП работать. А сразу после армии за длинным рублём он подался на прииски.

— Угощайся, — положила ему на тарелку запечённое бёдрышко Лера.

— Спасибо, не откажусь, — отхватил Витя половину куска зубами, держа за косточку, и прикрыл глаза. — Вкуснотища. Вот умеешь ты. Но ближе к телу, — улыбнулся он, когда Лера подложила ещё парочку покрытых хрустящей корочкой кусков. — В общем, Артём твой только устроился, а я уже помотался там, пообвыкся, попривык. Девушка там у меня была. Не так, чтобы я её любил, но вот как-то захаживал. Тем более — работа вахтами. Город далеко. Едешь в одну сторону — остановился, едешь обратно — тоже заскочил. Не напрягает. Не обязывает. Хотя она вроде ждала. Не знаю.

Он вытер пальцы, поднял бокал.

— Тост будет грубым, но знаешь, какой уж созрел. За неверных женщин!

— Жестоко, — усмехнулась Лера, но свой бокал всё же подняла.

— Справедливо. Я считаю, что ваша неверность — наша вина. Вы ищете на стороне то, что мы не можем вам дать. Но тем, кого вы находите, везёт, несомненно, больше, чем тем, кому вы храните скучную верность. Любовь без обязательств, обладание без притязаний и секс ради секса, а не во имя исполнения супружеского долга. Это дорогого стоит. Это стоит того, чтобы за вас выпить.

Лера пригубила, а потом подумала и опрокинула до дна.

— Гулять так гулять, — улыбнулась она на насмешку брата. — Так, значит, мой будущий муж стал захаживать к твоей подружке?

— Если бы просто захаживать, — вздохнул он. — Знаешь, думаю, не я был у неё первый, не я и единственный. Там, может, половина нашего отряда перебывала. Но мне как-то не повезло заехать к ней после твоего будущего мужа, — Виктор отставил свой бокал. Покачал головой, видимо вспоминая, болезненно поморщился. — Вот тогда она и созналась. Он насиловал её. Жестоко. Грубо. Регулярно.

Лера замерла, а потом закрылась двумя руками.

— Нет, — прозвучал его голос испуганно.

Она кивнула головой, не убирая рук.

— Сука! — что-то полетело в стену. Ударилось, зазвенело по полу. Он встал. И мерил шагами комнату. Лере стыдно было к нему повернуться.

— И ты молчала? — не выдержал он, встал перед ней на колени, обнял. — Все шесть лет молчала?

Она прижалась к его груди и расплакалась. Разрыдалась, как маленькая, пачкая его дорогую рубашку потёкшей косметикой, размазывая её по лицу.

— Зачем? Объясни мне, зачем?

— Я любила его, — всхлипывала Лера на его плече. — И не всегда всё было настолько плохо. Не всегда заканчивалось плачевно, — правильные слова не шли на язык, Лера не знала, как сказать об этом мужчине.

— Понимаю, — погладил он её по спине. — Жену он, наверно, всё же берёг. По-своему. Хотя отец твой никогда ему не доверял. Может, догадывался, что не всё у вас складно. Может, чувствовал в нём эту склонность к жестокости.

— А что было потом? С этой девушкой? — Лера отстранилась, потянулась за салфеткой.

— А ничего особенного. Кто-то твоему Артёму табло тогда отрихтовал. Жаль, что не я. Он к ней ходить перестал. А потом и я по приискам ездить бросил. Встретились вот, когда вы уже поженились. Я надеялся, он всё же изменился.

Витя подал Лере всю коробку салфеток, а сам встал. Поднял отлетевшую к стене вилку. Положил на край стола.