Держи меня, Земля! - [107]

— Ну, спроси меня, за что я с тобой так, — усмехнулась она.

— Не спрошу. Я и так знаю. Ты расстроена, ты обижена, растеряна, устала и переживаешь за мужа. Но всё, что ты там напридумывала себе в порыве этого отчаяния — ерунда.

— Я ничего не придумывала! — выкрикнула Лера сквозь слёзы.

— Значит кто-то выдаёт тебе информацию так, чтобы ты во всём сомневалась, чтобы поверила в эту ложь. И, кажется, я даже догадываюсь кто.

— Да. Ты, — горько усмехнулась Лера.

— Можешь считать и так. Ведь, как говорят, муж и жена — одна сатана, — он тоже усмехнулся. — Давай я позвоню тебе завтра, когда ты уже успокоишься, и отвечу на любые твои вопросы.

— Про жену или про Варвару?

— На любые, Лер. Только завтра. Мне, к сожалению, пора. Но я очень прошу: не изводи себя понапрасну. Просто не думай об этом. Страшно представить, в какие дебри тебя унесёт, если ты будешь себя накручивать.

— Кирилл, чего ты добиваешься?

— Лера, клянусь тебе: ничего из ряда вот выходящего. Я просто люблю тебя. Просто хочу быть с тобой, несмотря ни на что. А может, вопреки всему. И пока это единственное, чего я действительно добиваюсь. Быть рядом с тобой. Всегда. В печали и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и в здравии… До завтра, счастье моё!

И он отключился.

Лера вытерла слёзы. Артёма, наверно, достало видеть их второй день. Хотя… ей было плевать, что достало Артёма.

— Надеюсь, это не из-за меня? — слабо улыбнулся Артём, глядя на Лерино заплаканное лицо, когда она принесла ему ужин.

— Уже нет, — улыбнулась Лера, ставя на столик поднос с тарелками.

— Вы поссорились? — заглядывал Артём в её глаза как собака, пока Лера хоть немного пыталась приподнять его, чтобы он мог поесть. Дома, увы, не было такой кровати с поднимающимся подголовником, как в больнице.

Он скривился от боли. Лера замерла.

— Ничего, ничего, — закрыл он глаза, побледнев.

— Я подожду, — поспешно закивала Лера, хоть он её и не видел. Стиснул зубы. — Может, укол?

— Спасибо, что не бросила меня, — наконец выдохнул он с облегчением и отрицательно покачал головой. — Потом, перед уходом.

— Я никуда не пойду, — Лера сжала его руку. — Завтра выходной. И если тебе что-то понадобится, я буду рядом.

— Ты не обязана.

— Заткнись, — выдохнула она.

— Просто найми кого-нибудь, у меня есть кое-какие сбережения.

— Нет, Тём, — уверенно покачала головой Лера и села на табуретку. Даже садиться с ним рядом на диван было страшно — такие это доставляло ему страдания. — Придётся тебе терпеть меня, пока не поправишься, — она улыбнулась. — Вот такая будет месть тебе.

— А ты коварная, — улыбнулся он.

— И знаешь что, — Лера подула на ложку супа, хотя тот и не был горячим. — Если вдруг до тебя дойдут слухи, что я беременная, не верь.

Он послушно открыл рот, но потом опомнился, забрал у Леры тарелку.

— А ты беременная?

— Не рви мне душу, — посмотрела она на него с укоризной. — Мне двадцать семь лет. И я бесплодна. Пора бы смириться с этим, но я вдруг стала на что-то надеяться.

— Это потому что ты любишь его, — Артём набрал в ложку бульон, но так и не съел, положил её в тарелку.

— Тём, ешь, пожалуйста, — подняла на него глаза Лера. — Тебе нужны силы.

— Я точно знаю, Лер. Я всё понял в тот день, когда слушал эти записи с регистратора. Я думал — это пустое. Так, увлечение, желание мне насолить или просто новизны, приятных удовольствий. Я же прекрасно понимаю, что стал тогда для тебя адом. Но я услышал, как ты говоришь с ним, как звенит твой голос, как замирает, как… — он откинулся на подушку, Лера едва успела подхватить тарелку.

— Артём, — переполошилась она.

— Когда-то давно, уже не в этой жизни, — выдохнул он, — я помню, ты так же любила меня. Слышать эти слова, сказанные другому, оказалось больнее всего.

— Прости меня, — сжала Лера его руку.

— За это не извиняются, — сжал он её кисть в ответ. — И я искренне желаю тебе счастья. Настоящего. Лёгкого, звенящего детским смехом, искрящегося новогодней мишурой, сияющего улыбками. Ты оказалась сильнее меня, — он вытер выкатившиеся из-под век слезинки. — Ты смогла разорвать этот порочный круг, который нас связывал. И спасла нас обоих.

— Нет, Артём, — вздохнула она. — К сожалению, всё оказалось не так уж и радужно. Иначе не сидела бы я сейчас у твоей постели.

— Он обманул тебя? — приподнял он голову, и даже в его потухших глазах Лера увидела холодный блеск, с которым он обычно грозился оторвать кому-нибудь ноги.

— Точно не знаю. Но всё говорит о том, — она встала и снова взяла тарелку. — Не будем о грустном. Тебе надо поесть.

— Я не хочу, — упрямо покачал он головой.

— Я догадываюсь почему, — строго посмотрела на него Лера.

— Да, мне невыносимо идти до туалета. Да я и есть отвык.

— Значит буду тебя кормить, — зачерпнула Лера суп. — А потом водить. В любом случае ходить, хоть немного, а надо.

Он снова открыл рот, как маленький. А Лера, черпая ложку за ложкой, думала о том, как жестоко пошутила над ней судьба. Лера попросила ребёнка. И он теперь у неё есть. Беспомощный, беззащитный, на руках. Такой же переломанный и израненный, как её душа сейчас, как птица фламинго, о которой он когда-то пел. Отбившийся от стаи, одинокий и потерянный.