Держава (том второй) - [156]
Чьи–то руки подняли Акима с мокрой земли и, положив на носилки тело его товарища, куда–то понесли.
Утром Зерендорф был ещё жив.
Гроза ушла, и день хвастался осенним солнцем и жёлтой листвой деревьев.
«Как всё странно, — думал Аким, сидя в палатке рядом с другом, лежавшим на плоском тюке гаоляна. И куда уходит жизнь? Может, мы потом превращаемся в облака или листья деревьев…»
— Черепаха посмотрела на меня, — отвлёк его от раздумий шёпот Зерендорфа. — Я знал это… Предчувствовал, — раскрыл он глаза. — Ты не оставишь меня? — застонал от боли.
— Да нет… Потерпи, Григорий, — сжал его бессильно лежащую на груди руку, и почувствовал слабое пожатие. — Всё будет хорошо… — с трудом сдержал слёзы и попытался улыбнуться.
Друг благодарно кивнул головой, на минуту закрыв глаза:
— Не знаю, как переживёт это отец, — сморщил лицо не от физической, а внутренней, душевной боли. — Ведь он останется совсем один.
Аким гладил его руку, и молча рыдал, не скрывая уже своих слёз:
— Всё будет хорошо, — не задумываясь, что говорит, шептал он. — Всё будет хорошо…
Заглянувший в палатку Егоров тут же отпрянул назад.
— Не плачь, дружище, не плачь, — вновь слабо сжал руку Акима Зерендорф. — Мне уже не больно… И почему–то не страшно… Я не знаю, какие красоты будут в Царстве Небесном, — зашептал он, глядя в глаза товарища, — но я счастлив, что жил на этой грешной, то купающейся в зелени, то в грязи, земле…
Рубанов заметил, что Зерендорф говорит о себе в прошедшем времени, но не осмелился перебить его, слушая последние слова своего друга.
— Я счастлив, что видел розовый восход солнца, — тихо говорил он, вспоминая то, что когда–то радовало душу, — … пробивающийся сквозь зелень и камыши на пруду… А рядом отец… И я, маленький и весёлый, кидаю в пруд камешки, метясь по лягушкам, прячущимся за листьями жёлтых кувшинок, — перешёл на шёпот. И лёгкая, светлая улыбка тронула его губы. — И увидел там черепашку… Не символ Вечности в Храме, а символ Жизни в маленьком российском именье… А какое в детстве было синее небо с пеленой облаков… И белоснежье берёзовой рощи, раскинувшейся вокруг пруда… И роса на мягкой и нежной бирюзе травы, — с силой сжал веки, из–под которых вытекла маленькая, прозрачная, чистая слезинка.
«В ней находится его ДУША», — отчего–то подумал Аким.
— … Я счастлив, что всё это видел… Я счастлив, что БЫЛ!!!…
Глаза его широко раскрылись, вглядываясь в даль открывшейся вечности, а ладонь, сжав напоследок руку Акима, безвольно расслабилась…
Посмотрев на спокойное и красивое лицо друга, Аким не увидел на щеке слезинку.
«Душа улетела вместе с ней…», — подумал он.
Русская армия опять отступала.
В октябре зарядили дожди, и грязные, промокшие солдаты, укрываясь под остатками развороченных крыш раскуроченных глинобитных фанз, кипятили чай на дымящем костерке, и костерили поочерёдно пятерых немецких фонов, начиная с Штакельберга и заканчивая Бильдерлингом.
— Вашбродь, идите с нами чаю попейте, — приглашали Рубанова солдаты.
И он шёл, и садился у дымного костра, вздрагивая от жалости и тоски, когда в кружку наливали чай из красного медного чайника.
Арба, на которой лежало укрытое палаткой тело друга, стояла под остатками крыши в соседней фанзе.
Аким не дал его отпеть и схоронить в какой–либо неизвестной деревушке, а довёз до Мукдена, где щуплый, бородатый батюшка отслужил молебен, и предал тело земле неподалёку от усыпальниц китайских императоров.
Рубанов, за громадные деньги, водрузил на могилу гранитный валун с двумя датами и фамилией поручика лейб–гвардии Павловского полка.
А огромная мудрая Черепаха, приняла ещё одну душу в необъятную бездну времени…
В самом последнем бою перед долгим затишьем, 1‑я рота сдержала натиск японцев, потеряв при этом половину личного состава.
В том бою погиб капитан Зозулевский, и ранен поручик Рубанов, как напечатали потом в газете «Русский инвалид».
Аким получил пулевое ранение в грудь.
Перевязанный медбратом, в тот же день был отправлен в мукденский госпиталь.
Он всё время находился в сознании, и стойко терпел то уходящую, то возвращающуюся тупую боль.
Каково же было его удивление, в результате чего стало даже легче, когда в палату зашла Ольга, в белом платке, как у Натали, и в переднике с красным крестом.
— Аким?! — старательно сдерживая волнение, подошла к нему. — Увидела в списках раненых знакомую фамилию, и решила воочию убедиться, что это не ты… Но ошиблась, — склонившись, поцеловала его в щёку и украдкой смахнула слезу. — Сейчас буду готовить тебя к операции. Доктор удалит пулю, — обернулась на двух вошедших санитаров с носилками.
В операционной, сняв наложенный бинт и разрезав ножницами слипшуюся от крови рубаху, она в ужасе вскрикнула:
— У тебя синяя кожа… В придачу к ране умудрился поймать какую–то из разновидностей маньчжурской лихорадки, — развеселила Акима.
— Эта лихорадка имени профессора Козлова и приват–доцента Егорши, возникает у больных после стирки рубахи в китайской синьке, — вызвал улыбку Ольги и рассмеялся сам.
Вошедший в операционную доктор, удивлённо перевёл взгляд на сестру милосердия и обратно на раненого.
— Разновидность весёлого ханшина? Жить будет! — высказал своё, научно обоснованное мнение.
Роман В. Кормилицына «Излом» – попытка высказаться о наболевшем. События конца двадцатого века, стёршие с карты земли величайшую державу, в очередной раз потрясли мир и преломились в судьбе каждого нашего соотечественника. Как получилось, что прекрасное будущее вдруг обернулось светлым прошлым? Что ждёт наших современников, простых рабочих парней, пустившихся в погоню за «синей птицей» перестройки, – обретения и удачи или невзгоды и потери?Книга, достоверная кропотливая хроника не столь отдалённого прошлого, рассчитана на массового читателя.
Третий том романа–эпопеи «Держава» начинается с событий 1905 года. Года Джека—Потрошителя, как, оговорившись, назвал его один из отмечающих новогодье помещиков. Но определение оказалось весьма реалистичным и полностью оправдалось.9 января свершилось кровопролитие, вошедшее в историю как «кровавое воскресенье». По–прежнему продолжалась неудачная для России война, вызвавшая революционное брожение в армии и на флоте — вооружённое восстание моряков–черноморцев в Севастополе под руководством лейтенанта Шмидта.
Исторический роман «Разомкнутый круг» – третья книга саратовского прозаика Валерия Кормилицына. В центре повествования судьба нескольких поколений кадровых офицеров русской армии. От отца к сыну, от деда к внуку в семье Рубановых неизменно передаются любовь к Родине, чувство долга, дворянская честь и гордая независимость нрава. О крепкой мужской дружбе, о военных баталиях и походах, о любви и ненависти повествует эта книга, рассчитаная на массового читателя.
Весёлое, искромётное повествование Валерия Кормилицына «На фига попу гармонь…» – вторая книга молодого саратовского прозаика. Жанр её автором определён как боевик-фантасмагория, что как нельзя лучше соответствует сочетанию всех, работающих на читательский интерес, элементов и приёмов изображения художественной реальности.Верный авторский глаз, острое словцо, динамичность сюжетных коллизий не оставят равнодушным читателя.А отсмеявшись, вдруг кто-то да поймёт, в чём сила и действенность неистребимого русского «авось».
Роман «Держава» повествует об историческом периоде развития России со времени восшествия на престол Николая Второго осенью 1894 года и до 1905 года. В книге проходит ряд как реальных деятелей эпохи так и вымышленных героев. Показана жизнь дворянской семьи Рубановых, и в частности младшей её ветви — двух братьев: Акима и Глеба. Их учёба в гимназии и военном училище. Война и любовь. Рядом со старшим из братьев, Акимом, переплетаются две женские судьбы: Натали и Ольги. Но в жизни почему–то получается, что любим одну, а остаёмся с другой.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».