Держава (том первый) - [16]
— Да какая же это черта, коли, сам говоришь, и в науке, и в искусстве полно евреев… Согласно закону, повсеместно имеют право проживать купцы первой гильдии, лица с высшим образованием и ремесленники… Так что у них богатый выбор, чтоб обойти черту. Ремесленником каждый может стать. Вот и лезут всюду правдами и неправдами как блохи.
— Потому что умная нация! Среди моих друзей профессоров, сколько евреев.
— Вот эти–то жидомассоны и портят студенческую молодёжь… Неужто они станут внушать ей патриотизм и любовь к родине? Отнюдь! По их понятиям, каждый индивид является гражданином мира… У самих–то родины нет! И мы не люди для них, а индивиды…
____________________________________________
Славно пахло морозом.
После уроков в гимназии, закинув ранец за спину, Аким неспешно брёл домой.
«Через несколько дней Рождество, — радовался он, останавливаясь у замёрзшего окна часового магазина и с интересом разглядывая сквозь морозные узоры, выставленные на обозрение часы. Обнаружив рядом с дверью магазина рыхловатый снежный сугроб, набросанный утром дворником, залез на него и с удовольствием потоптался.
Рядом пронеслись сани, швырнув в Акима комья снега.
«Хорошо!» — отряхивался он, спрыгнув со своего снежного пьедестала.
Всё радовало его в этот ясный морозный день. Люди шли румяные, улыбающиеся.
Заметив на дороге лихо выбрасывающего ноги рысака, с выпучившим глаза кучером за его серым крупом, он благоразумно отошёл к стене дома, и с удовольствием поглазел, как обсыпанный грязным снегом чиновник, пыхая паром изо рта и ноздрей поболе, чем давешний рысак, потрясал кулаком и грозился подать жалобу полицмейстеру.
«Чего злится? Вот делов–то, отряхнулся и всё, — перебежал дорогу и зашёл обогреться в лавку с вывеской «Певчие птицы». — Надо Глеба сюда привести», — разглядывал многочисленные клетки со скворцами, синичками, канарейками и соловьями.
— Хто жалат послухать взаправдашнего соловья с осьмнадцатью коленцами, вали в эфту комнату, — приглашал молодой, весь в угрях приказчик с маслеными на пробор волосами.
«Вчера из деревни, наверное», — сунув ему копейку, пошёл «послухать» соловья.
— Силён, бродяга! — обсуждали птаху двое фабричных. — У нас в трактире не хужей разливается, паразит.
— Особливо в день получки, — со смехом поддержал его другой.
После птичьего магазина Аким на минутку заглянул в «колониальный» братьев Сапожниковых, и не ушёл оттуда, пока не обследовал прилавки с жёлтыми апельсинами и лимонами, зелёными яблоками и грушами, не прочёл красочные этикетки на банках с вареньями, не съел купленный кусок пастилы и не выпил фруктового лимонаду.
Затем надолго остановился у витрины охотничьего магазина. Вдосталь налюбовавшись ружьями, подставил подножку запоздавшей гимназистке из Мариинки, за что был обруган горничной, тащившей за девчонкой связку книг. Показал её спине язык, за что выслушал замечание от дамы с влажной у губ вуалью. Показал язык и её спине, за что получил замечание от толстого чиновника и подумал, показывая язык его спине, что так наслаждаться можно до самой темноты, но уже давно пора домой.
«Как маленький стал, хуже Глеба себя веду», — горестно разоблачал неблаговидное своё поведение, неожиданно врезавшись головой в живот мужика, правившего громадным ломовым жеребцом.
Этот не обругал, а ласково чмокнув губами то ли жеребцу, то ли ему, произнёс:
— Задумались, барчук? Ничаво-о! Быва–а–т! — осторожно обошёл его и щёлкнул по крупу могучего тяжеловоза вожжами.
Тот, напрягшись и позванивая медным набором на чёрной сбруе, тащил огромные сани, доверху наполненные сосновыми и берёзовыми дровами.
Стрелой влетев в дом не с парадного, а чёрного входа, Аким забежал в комнату прислуги, с размаху швырнул ранец на лавку в углу и что есть мочи заорал:
— Ма–а–а-р–фа–а!
Услышав в ответ тонкое дребезжанье:
— Ка–р–ра-у-ул! Люди добры–ы–е-е! Убивают на старости годо–о–о-в…
В мутном, обмёрзшем стекле окошка отразился трясущийся силуэт старичка–лакея, сидевшего на лавке с ранцем в руках.
Скрипнув дверью за спиной Акима, вбежала и зажгла свет дородная пожилая женщина в цветастом фартуке.
— Ох–ты, Господи! Что за шум–то, батюшки. А ты, старый, никак учиться собрался? — глянула на трясущегося деда. — Опять спал на лавке, поди, — забрала у него ранец и положила на стол, предварительно обтерев фартуком. — Сапоги–то все мокрые, барин, и шинелька в снегу. Снимай, сейчас отряхнём. Старый, опорки[2] мои барчуку достань из–под лавки. Да чего ты всё губой трясёшь и головой дёргаешь? Приснилось что ль чего? Пошли со мной на кухню, — взяла Акима за руку.
На кухне уютно пел самовар, тикали ходики и рядом с печкой спал толстый, под стать женщине, котяра.
— Садись, сейчас чаем с вареньем напою, — обтёрла фартуком лавку.
Вечером, выслушав нравоучения сначала гувернантки, а затем матушки, Аким учил уроки, размышляя попутно, что в будущем, неплохо бы стать ямщиком… Катай себе людей в пролётке и латынь зубрить не надо. Покрикивай на коней: «Э-эх, мать–перема–а-а-ть, залётны–я–я! Тудыть вашу в оглоблю, в копыто ма–а–ть… Здорово!» — аккуратно записал услышанное днём выражение — может, сгодится когда.
Роман В. Кормилицына «Излом» – попытка высказаться о наболевшем. События конца двадцатого века, стёршие с карты земли величайшую державу, в очередной раз потрясли мир и преломились в судьбе каждого нашего соотечественника. Как получилось, что прекрасное будущее вдруг обернулось светлым прошлым? Что ждёт наших современников, простых рабочих парней, пустившихся в погоню за «синей птицей» перестройки, – обретения и удачи или невзгоды и потери?Книга, достоверная кропотливая хроника не столь отдалённого прошлого, рассчитана на массового читателя.
Третий том романа–эпопеи «Держава» начинается с событий 1905 года. Года Джека—Потрошителя, как, оговорившись, назвал его один из отмечающих новогодье помещиков. Но определение оказалось весьма реалистичным и полностью оправдалось.9 января свершилось кровопролитие, вошедшее в историю как «кровавое воскресенье». По–прежнему продолжалась неудачная для России война, вызвавшая революционное брожение в армии и на флоте — вооружённое восстание моряков–черноморцев в Севастополе под руководством лейтенанта Шмидта.
Исторический роман «Разомкнутый круг» – третья книга саратовского прозаика Валерия Кормилицына. В центре повествования судьба нескольких поколений кадровых офицеров русской армии. От отца к сыну, от деда к внуку в семье Рубановых неизменно передаются любовь к Родине, чувство долга, дворянская честь и гордая независимость нрава. О крепкой мужской дружбе, о военных баталиях и походах, о любви и ненависти повествует эта книга, рассчитаная на массового читателя.
Весёлое, искромётное повествование Валерия Кормилицына «На фига попу гармонь…» – вторая книга молодого саратовского прозаика. Жанр её автором определён как боевик-фантасмагория, что как нельзя лучше соответствует сочетанию всех, работающих на читательский интерес, элементов и приёмов изображения художественной реальности.Верный авторский глаз, острое словцо, динамичность сюжетных коллизий не оставят равнодушным читателя.А отсмеявшись, вдруг кто-то да поймёт, в чём сила и действенность неистребимого русского «авось».
Роман «Держава» повествует об историческом периоде развития России со времени восшествия на престол Николая Второго осенью 1894 года и до 1905 года. В книге проходит ряд как реальных деятелей эпохи так и вымышленных героев. Показана жизнь дворянской семьи Рубановых, и в частности младшей её ветви — двух братьев: Акима и Глеба. Их учёба в гимназии и военном училище. Война и любовь. Рядом со старшим из братьев, Акимом, переплетаются две женские судьбы: Натали и Ольги. Но в жизни почему–то получается, что любим одну, а остаёмся с другой.
В повести Александры Усовой «Маленький гончар из Афин» рассказывается о жизни рабов и ремесленников в древней Греции в V веке до н. э., незадолго до начала Пелопоннесской войныВ центре повести приключения маленького гончара Архила, его тяжелая жизнь в гончарной мастерской.Наравне с вымышленными героями в повести изображены знаменитые ваятели Фидий, Алкамен и Агоракрит.Повесть заканчивается описанием Олимпийских игр, происходивших в Олимпии.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.